Иногда, особенно под ночь, желание наваливалось на Антона с такой силой, что ему приходилось стискивать край одеяла зубами, разлохмачивая ткань пододеяльника до отдельных волокон. Он боялся пошевелиться, иначе тело прикасалось к жене, отвернувшейся к стенке, и настрой мыслей сбивался. Запустив руку в плавки, или сняв их вообще, что было вполне оправданно из-за обрушившейся на город жары, Антон мял упругую плоть, скользя пальцем по выделяющейся смазке, и упорно представлял себе, как дочка подходит к нему, садится на коленки, тесно прижимаясь всем телом и туго охватывая его бедра, край ночнушки сползает вверх, натягиваясь на раздвинутых ногах и приоткрывая не белую полоску трусиков, а темную щелку покрытую нежным пушком. На этом сцена заканчивалась, так как по сюжету дальше требовалось перейти ...
Знаешь, Дима, когда читали твое прикольное сочинение по литературе вслух, это действительно было смешно. Когда ты рассказываешь, как "съебался с химии" или говоришь, что жить не можешь без мата, это тоже иногда веселит. Когда даешь на перемене закурить или делишься сигаретами, говоришь, что слушаешь панк, это радует меня. Но знаешь, что меня совсем не радует? Тебе наплевать на меня! Я не пойму, почему ты улыбаешься, когда я тебя о чем-то спрашиваю. То ли от смущения и скромности, то ли по привычке. Ты самый классный парень по имени "Дима" из всех, кто когда-то бегал за мной, из всех, кого я когда-либо встречала. Ты отличаешься своим стилем одежды, ты двоечник (и слава богу, что не батан), и мне это нравиться. Мне также нравиться и то, что ты не бреешься. Я хочу тебя, ты это можешь понять? ...
Вечер после выпускного подходил к концу. Строго говоря, уже не вечер, а ночь начинала сереть, обещая обернуться жарким днем новой жизни. За последние сутки произошло так много, что хотелось присесть и поперебирать в памяти прошедшее время. Накануне были сказаны все банальные слова-поздравления учителей, родителей, рассказаны стишки первоклассников, короче вся лабуда, которую выпускники выслушивали с нарочитым пренебрежением к сантиментам. Хотя некоторые девчонки, пока никто не видел, утирали странно поблестевшие глаза. Удивительно, но вопреки традиции, пьяных не было. Выпитая в темноте, на лестнице в школе бутылка портвейна на пятерых никого ни опьянила, а только расслабила. Короче праздник шел своим чередом. После официальной части и чаепития в школе, большая часть 10-го класса засобиралась ...
Эта история носить правдивый характер а произошла она в промежутке моего школьного периода. Когда я учился в шестом классе к нам домой приехала с другого города мамина школьная подруга. Которая в общем-то с первого взгляда меня просто околдовала своей обворожительностью. Таких красивых женщин в тот момент я встречал только на обложках журналов. Звали ее Ирина Сергеевна. Вернувшись домой с тренировки ближе к вечеру мама подозвала меня и сказала. Андрей Ирина Сергеевна у нас поживет некоторое время в твоей комнате так что спать вам придется на одной кровати. После чего немного помедлив добавила кровать у тебя большая так что место хватит. Так что давай отправляйся в душ и ложись спать. Но даже после душа Ирина Сергеевна не выходила у меня из головы. От одного только понимания что я буду ...
История, которую я хочу вам рассказать, произошла в тот период времени, когда все школы захлестнула волна компьютеризации. В кабинетах информатики новенькие 386 и 486 ИБМ-ки, которые потихоньку вытесняли "Корветы", "ЕС" и прочую подобную им рухлядь. Наша школа не стала исключением, и вскоре у нас снова ввели такой предмет, как информатика. (Надо сказать, что до этого все "компьютеры" пылились и не использовались, так как уже морально устарели) Подробнее надо рассказать не о самом предмете информатики, а об учителях, преподававших этот предмет. Как правило, это были или молодые специалисты, либо старые козлы – доценты математических наук, прочие старикашки, освоившие компьютер. Но в моём рассказе пойдет речь о молодых специалистах, а точнее – о молодой специалистке Наталье Владимировне. ...
Лет десять тому назад, на одном из захолустных уральских рудников, добывавших медь, служил конторщиком молодой человек, двадцати трех лет, Федор Максимович Порываев. На всем этом рудничке было всего двое хозяйских служащих – он и, изгнанный из штейгерского училища, почти всегда пьянствовавший, горный мастер, в обязанности которого входило надсматривать за работами в шахте. Десятка четыре рабочих, семейные, в большинстве горькие пьяницы, и десятник – вот и весь рудник. Тоска заедала Федор Максимовича. Дел было мало – всего на час или два. Остальное время он употреблял на бесцельное сидение в конторе, состоявшей из четырех комнат, где он был и конторщиком, и бухгалтером, и сторожем. От нечего делать целыми днями ходил из угла в угол, читал газеты за прошлый месяц, иногда принимался петь ...
Увы нам грешным. Ну пусть упрекнет меня какой-нибудь ретроград, почитатель советских ханжеских пуританских правил, какой-нибудь женоненавистник или скрытый маньяк, гомосексуалист или вовсе кастрат. Пусть он упрекнет меня в любви к женщине, ее отличной от нас плоти, предназначенной дарить любовь и продолжать род человеческий. Пусть упрекнет, хотя не один из этих извращенцев никогда не возьмет в руки мой рассказ. Но пусть они знают, что мы еще есть на свете, и всегда останемся сами собой, не склоняясь перед надвигающейся наглой и беспредельной властью бесполого и жестокого Существа. Он жили в самой настоящей в смысле обустроенности и качества существования захолустной деревне, с много обещающим названием – Ждановка. Как и подавляющее большинство жителей, включая сюда так называемую прежде ...
Когда-то давно, когда мне было еще только девять лет, мои родители решили в кои – то веки вывести меня из каменных джунглей на природу. В деревне жили родственники мамы, которых я до этого никогда не видел. В деревне мне понравилось все. Но отношения с мальчишками не сложились и поэтому в первое время я в основном отсиживался дома. Родителям это не особенно нравилось, и поэтому они очень обрадовались, узнав, что в соседний дом приезжает к бабушке парнишка моих лет. Сережа был невысоким, светловолосым, голубоглазым мальчишкой в отличие от меня – худощавого вечно растрепанного брюнета. Он с первого же дня поговорил с мальчишками и они от меня отстали. Потом мы вместе начали проводить время, а один дождливый день запомнился мне навсегда. В тот день мы сидели дома у его бабушки и о чем-то ...
Это случилось классе в девятом, не ранее. К нам в класс пришла новая ученица – Рената. Довольно симпатичная, стройная татарочка. Увидев её, я сразу на неё запал. Да и как мне было не запасть? Она сидела сзади меня, наискосок, в соседнем ряду и я мог поворачиваться к ней и созерцать её прелестные стройные ножки. А между ножек: Ох, даже сейчас, вспоминая это, я возбуждаюсь. Маленькие круглые коленки, нежная кожа внутренней части бёдер и полоска ажурных белых трусиков, из-под кромки которых выбивалась прядка черных, как смоль, волосков. Это было поистине чудесное зрелище. С тех пор я стал хотеть заняться с ней любовью. Меня и раньше привлекали девушки азиатского типа, их стройные фигурки, черные шелковистые волосы. Как же такая красота может не нравиться? Однажды под Новый год у нас в школе ...
Часть I. Натуристка. Приезд. "Пшш-шш-шш" – сказала электричка своими дверьми у меня за спиной, и покатила дальше, отбивая ритм на стыках рельсов. Рельсы протянулись из одной стороны в другую, исчезая за поворотом. Они протянутся на многие километры в обе стороны от того места, где стоял я. Они зажаты между двух тупиков. На платформе было пустынно. Громко лаяла собака, привязанная её хозяином к черной чугунной изгороди. Мимо пробежали двое карапузов – их позвала мама. ". ево" – гласила табличка, приделанная давным-давно к изгороди. Под ней сидела старушка и продавала семечки. Я хотел купить, но внезапно передумал. Вместо этого я расстегнул рюкзак и достал бутылку пива. "Теплое", – с огорчением подумал я. Но другого у меня не было, и я открыл бутылку и отхлебнул. "Не так уж и плохо, когда ...
