Учительница "первая" моя. Урок второй: родной язык

И что представляешь.

– Ну-у, я делаю это...

– Не говори "делаю". Говори "мастурбирую", или "онанирую", или ... "дрочу".

– Хорошо, мамочка! Я мастууу... дрочу, когда ложусь спать. – Элли была взволнована не меньше учительницы. Ей жуть, как хотелось рассказать ей все, но что-то мешало вылетать словам. – Я всегда трогаю себя сначала через пижаму, а потом, когда уже очень хочется..., – девочка запнулась, но быстро нашлась, – хочется, что бы стало хорошо, я начинаю трогать, ой, то есть, мастурбировать свою писю.

– Ага! Значит, ты уже умеешь кончать.

– Что?
– Ты умеешь кончать. Когда тебе становиться очень хорошо, это называется кончить. Или спустить. Тебе повезло. Некоторые женщины не могут кончать вообще. Даже, когда их..., – мисс Грей вовремя спохватилась, вспомнив, что разговаривает не с обычной девушкой, а с юной лесбиянкой, – ... когда они мастурбируют.

– Мамочка, а ты умеешь кончать?

– Да, лапочка. И я тоже часто мастурбирую. Иногда даже два раза подряд. – "Господи, неужели это сказала я?" – подумала мисс Грей, и без всякого онанизма, чуть не кончила прямо в трусы.

– Дааа! – Протянула девочка. – А я не знала, что можно второй раз.

– Можно, можно. Ну, ладно. Давай, рассказывай, что ты фантазируешь.

– Ой! Эээ..., мамочка, я много фантазирую.

– Ну а чаще всего?

– Чаще всего я думаю о Бетти и Манон. Они мне нравятся больше всех. – Сказала девочка со вздохом.

Мисс Грей тут же вспомнила этих двух девчонок. Они учились в одном классе с Элли и были подругами. Бетти была высоким нескладным ребенком, с красивой мордашкой и короткими рыжими волосами. Ее подруга Манон была чуть старше и уже более женственна. Ее грудь почти сформировалась, а на ногах начинали расти волосы. Она носила две короткие косички с бантиками, и всегда надевала джинсовые мини-юбки.

– И что ты о них думаешь? – Учительница приготовилась выслушать эротическую фантазию двенадцатилетней девчушки, окрашенную в розовые тона. Для этого ей пришлось передвинуться на самый краешек стула и сесть немного боком к Элли, чтобы та не вздумала заглядывать ей между широко раздвинутых ног. Такого она бы уже не перенесла.

– Мамочка! А ты не будешь меня ругать, если я расскажу.

– Господи, дочка! Конечно, не буду. Ну, рассказывай же быстрее, пожалуйста. – Последние слова выдали мисс Грей с головой. Будь Элли хоть пятилетней, она бы все равно поняла, что училке это тоже нравиться. Нерешительность сменилась на уверенность.

– Значит, начинаю я так. Во-первых, я представляю их обеих голенькими. Ты видела, мамочка, какие у Манон груди. – В ответ женщина смогла только дернуть головой, а это могло означать что угодно. – У меня таких никогда не будет. И я представляю, как Бетти сначала подходит к лежащей на диване Манон, и начинает трогать ее за грудь. – Элли сама вошла во вкус. Полчаса назад она и представить себе не могла, что такие разговоры могут творить с ее телом. – А Манон лежит и гладит себя по письке. Когда мне становиться очень тепло внизу, я представляю, будто Бетти целует Манон в сисечки, а потом ложится на нее и начинает тереться всем телом. Тогда я засовываю ладошку под пижаму и начинаю гладить свой...
– Клитор!!! Это называется клитор! – Не выдержала паузы мисс Грей и заорала на весь класс.

– Да, мама, свой клитор. – Как же, черт побери, Элли хотелось потрогать его сейчас. – Потом я представляю, что Бетти лежит рядом с Манон, целует ее в губы, и они при этом трогают друг другу писи. А дальше, когда я хочу, чтобы мне стало..., то есть когда я уже хочу кончить, я представляю, что Манон наклоняется к письке Бетти и..., – девочка зажмурилась и чуть не потеряла сознание. Потом через пять или шесть секунд она открыла глаза и заплетающимся голосом виновато прошептала, – ... а потом я никогда дальше не фантазировала потому, что мне становилось очень хорошо. То есть, я хотела сказать, мама, что я всегда очень кончала.

– Надо говорить "очень сильно кончала", доченька. – Находясь в полузабытьи, мисс Грей сделала замечание чисто машинально.

Учительница уже отчетливо понимала, что если она сейчас не схватит свою промежность рукой и не отдрочит себя, то ее матка просто вывалится наружу и добьется оргазма от соприкосновения со стулом. Поэтому она поймала момент, когда Элли, продолжавшая что-то говорить, запнулась, и максимально твердым голосом, на который только была еще способна, сказала:

– Элли, доченька! Мне очень понравилось то, что ты была со мной откровенна, но сейчас мне нужно заниматься. Не подумай, что я бросаю тебя в таком состоянии, и предлагаю вот, что. Я сегодня вечером свободна, а ты, я знаю, живешь неподалеку. Ты приходи сегодня часов в семь. Адрес я тебе дам. Мы займемся с тобой твоей проблемой и твоим языком. – Женщина дрожащей рукой вытащила визитку из кармана пиджака. – И помни! Я все еще твоя мама!

– Я обязательно приду, мамочка! – Девочка засияла, схватила визитку и вылетела из класса.

Мисс Грей сделала, было, движение к двери, намереваясь закрыть ее, но это было выше ее сил. Она чуть приподняла попку, одним движением рук задрала юбочку на талию и схватила свою дамскую сумку. Вспотевшими пальцами она нашарила расческу с длинной гладкой ручкой и резко выдернула ее. Сумка выскочила из потерявших контроль ладоней и упала на пол, по пути, со звоном рассыпая всякие мелочи. Пудреница откатилась аж к грифельной доске, но мисс Грей даже не слышала этого. Женщина расставила ноги. Ловким, явно отработанным движением левой руки она отодвинула полоску кружевных трусиков, а правой со всего маха воткнула ручку расчески в исстрадавшееся влагалище. Она вошла, как шар в лузу, вызвав бурю самых-самых сладких переживаний. Одно усилие, и рукоять уперлась в верхнюю стенку пещеры. "Уупс!", – только и смогла выдавить учительница, после чего закусила нижнюю губу. Средний и безымянный пальцы выпустили трусы на свободу и защемили дрожащий клитор. Затем, не вынимая расческу из вагины, женщина стала водить ею вверх-вниз, вверх-вниз. В условиях такого дикого возбуждения, нескольких движений оказалось достаточно. Ноги сами резко соединились, колени приподнялись, и, потеряв равновесие, тело женщины повалилось на грязный паркет, в то время как сердце выпрыгнуло и устремилось в небо. Оргазм молотил мисс Грей с такой силой, что бедра судорожно дергались с частотой молодого кобеля, а смазка полностью залила паховую выемку. Попка скользила по полу, а рукоятка – по всей глубине натерпевшейся дырочки.

Прошло, наверное, минуты две, прежде чем мисс Грей открыла глаза. Она быстро поняла, что надо подниматься и попыталась встать, но ей помешала ее игрушка, которая так и оставалась в промежности. Аккуратно, с любовью вынув ее из себя, мисс Грей встала. Она чувствовала, как силы и сознание наперегонки возвращаются к ней.

Мисс Грей оправила юбку, но тут о себе дали знать промокшие трусики. Женщина быстро оглянулась вокруг и ловко поддев подол, зацепила пальчиками свои кружева. Стянув их, она поднесла белье к своему остренькому носику и, закрыв глаза, быстро втянула воздух. Потом нашла взглядом валявшуюся сумку и спрятала в нее трусы.

Потихоньку собрав разбросанные вещи, и не забыв непроверенные тетради, мисс Грей закурила и вышла из класса. Она улыбалась во все лицо и даже повстречавшийся ей старый учитель химии, увидев ее улыбку, не стал делать ей замечание по поводу сигареты. Женщина шла к себе домой, готовиться к встрече с дочкой.

– Привет, Салли. Ты узнала меня?

– О-хо-хо! Кого я слышу. Здорово, соседка. – За шесть лет, которые они не виделись, Салли ни чуть не изменилась. Все тот же бодрый низковатый дискант. Все та же жизнерадостность в голосе. – Что это ты решила меня вспомнить?

– Да, так, как-то. Короче, есть разговор.

– Интересненько. Значит, просто позвонить, узнать – как дела, это слабо. Ну, ладно, Фи. Рассказывай.

Услышав свое прозвище, прилипшее к ней в колледже, мисс Грей вздрогнула. Салли не забыла о нем. Впрочем, ничего удивительного. Салли сама поспособствовала наклеиванию этого ярлыка. Мисс Грей получила его благодаря своему пренебрежительному отношению к ухажерам обоих полов, которые приставали к ней в течение всех четырех лет учебы. Она всегда "искала принца", правда, поиски чуть подзатянулись, и, в результате, если бы не вибратор, то мисс Грей до сих пор оставалась бы девственницей.

– Понимаешь, тут вот какое дело. Ко мне сегодня девушка приходила...

– К тебе – девушка?!

– Да нет, ты не поняла. Она моя ученица. Ей всего двенадцать.

– Так, так, так. Правильно ли я тебя поняла, Фи, что раньше, когда мы с тобой делили на двоих одну комнату в общаге, ты была простой онанисткой-недотрогой, а теперь ты стала розовенькой, да еще и с уклоном на педофилию?

– Господи, Салли! Да ни кем я не стала. Просто она пришла ко мне рассказать о своей беде.

Ее зовут Элли Годро, и она думает, что она – лесбиянка. Она пыталась поговорить со своей матерью, но та ее просто избила. Я хочу ей помочь, но не знаю – как. А ты ведь должна знать.

– Ага! Ну, допустим, я-то знаю. А что ты, собственно, хочешь? Если ты решила рассказать ей, какая гадость – секс с женщиной, то знай, я против, и помогать тебе в этом не буду.

– Дура! Наоборот. Во-первых, она уже и сама знает, что такое секс потому, что она дрочит ежедневно. И потом, она мне ... понравилась. Я ей сказала, что буду ее мамой, и она согласилась. Она придет ко мне сегодня в семь. Когда она мне рассказала, что она фантазирует, когда ласкает себя, я чуть не выпрыгнула из трусов.

– Видать, к двадцати восьми и у тебя появился разум. А, Фи?

– Не знаю я, что у меня появилось. Я просто прошу тебя помочь мне. Если, конечно, ты не изменилась за последние годы.

– С какой радости я должна была измениться. Спать с этими волосатыми животными – фууу!

– Ну, что – поможешь? – В голосе мисс Грей звучало отчаяние.

– Ладно. Я буду у тебя в семь. Там разберемся.

– Нет! – Крикнула мисс Грей. – Ты мне здесь не нужна. С тобой тут будет сплошной разврат.

Я до сих пор содрогаюсь, когда вспоминаю твои приставания.

– Прости, Фи, но тогда я тебе – не помощник. Ты что, всерьез думаешь, что про это можно рассказать по телефону, и что девочка придет к тебе только за проповедями? Извини, но тогда ты еще большая дура, чем я думала.