Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Нимфоманка и нимфомэн
– Завтра после работы заходи ко мне в гости. Я тебя накормлю и оттрахаю, – сказала она. После чего подумала и добавила: – Два раза.
– Мы же вроде к зубному собирались, – улыбнувшись, ответил он. – У меня скоро белки во рту заведутся.
– Ага. Летяги.
– Я когда тебя проводил сегодня, обнаружил, что трусы на изнанку напялил. Ладно хоть не при всех раздевался. Ты, кстати, меня два раза накормишь или оттрахаешь?
Ленка хихикнула и приложила трубку к другому уху.
– А я тебе точно не надоела еще? – ехидно спросила она.
– Завтра объясню, при личной встрече. Знаешь, что такое апатия? Говорят – это отношение к сексу в первые пять минут после секса. Брешут?
– Брешут. Ну пока, крыс. Буду я дрыханьки.
– Пока, зайчатина. Я тоже пойду. Почту завтра проверю – черт с ней. Ты на пузе или на попе лежишь?
– На пузе.
– Значит, целую в попу:
Он нажал на серую кнопочку, на которой белым было выведено "on/off". Вытянулся на полкухни, зевнул и прошлепал до кровати. На секунду захотелось включить компьютер – вдруг чего-нибудь важное по электронной почте пришло? Нет, на фиг, все завтра. Подождут.
Фотографии: их много, плывут, плывут мимо. Где-то щелкает магнит, прижимающий пленку, мигают отсветы. Желтый, пурпурный, голубой, щелк, желтый, пурпурно-голубой, щелк, щелк, желто-пурпурно-голубой: На всех снимках – одно и то же. Порнуха. Домашние вакханалии садо-мазохистов, женщины какие-то в коже, грязные мужики, голые части тел. Групповухи, фетишизм, зоофилия. На всех фотографиях порнуха:
Подушка смялась и прижалась к спинке кровати. Дамир встряхнул головой и стащил с себя промокшую майку. Блин, приснится же! Вот что значит за гроши вкалывать оператором в фотомагазине.
Он в темноте улыбнулся своим кошмарам. Убрал пальцами "накипь" из уголков глаз и шлепнулся спиной на простынь:
Через три дня Дамир с Ленкой собрали минимум шмоток, сели в трамвайчик и покатили в сторону железнодорожного вокзала. Он все-таки уговорил ее поехать на очередной конвент писателей-фантастов в Екатеринбург.
– Ну сам подумай, чего я там буду делать? – отнекивалась она. – Вы там о своей белиберде литературной опять трепаться начнете и напьетесь в стельку. Напьетесь ведь?
– Ну напьемся, конечно. Но я зато с тобой жить буду. Вдвоем, в номере мы будем вдвоем.
– А там стены тонкие, поди?
– Мне до лампочки! Кому не понравится – пойдут пастись.
Когда вылезали из трамвая, Ленка испачкала джинсы и долго материлась себе под нос.
– Ты почему ругаешься, как сапожник? – спокойно спросил ее Дамир.
– Да потому что теперь у тебя будет девушка в грязных джинсах!
– Ну и что?
– Разонравится она тебе и ты ее бросишь.
– Разве чистота одежды как-то связана с фригидностью?
– Причем тут фригидность?
– При том, что я от тебя отвяжусь, только если ты перестанешь меня хотеть.
– Во дурак.
Вошли в здание вокзала. Он же у нас лучший в России считается, вокзал-то. Вбухали половину городского бюджета на строительство. Красота. Зато кварплату подняли, и проезд в общественном транспорте подорожал – чтоб народ не расслаблялся.
– Через двадцать минут поезд, – сказала Ленка, глянув на табло. – Покурим?
– Угу. Пошли только на платформу сразу.
А вот лифты здесь действительно презентабельные. И просторные к тому же, чистенькие. Их много. Никто и не заметит, если один встанет минут на семь:
Даже когда они стояли на платформе и жадно глотали никотин, Дамир еще чувствовал жар ее тела. Осталась также легкая дрожь в ногах.
– Маньяк, – коротко сказала Ленка, с шумом выпуская струйку дыма.
– Ты первая меня схватила, – сыто промямлил он.
– А ты мог бы и сопротивляться для приличия.
– Еще чего. Калории на всякую ерунду тратить.
– А так будто не потратил калорий.
– Ха! Это же на полезное дело.
– Конечно, – она улыбнулась, – ты же у нас мастер спорта международного класса по сексу.
– Ой, ладно отстань, – фыркнул он. – Я с немкой сто лет назад каплю полямурил. Сама-то вон:
– Хенде хох! – Ленка глумливо вытаращила глаза.
– Иди ты! Сама полпланеты в будуар таскала. Что, тяжело в ученье?..
– Поезд вон выворачивает.
Солнце накалило асфальт на перроне до липковатого состояния. Дамир купил бутылку минералки и пару пива.
Вагон со скрипом остановился. На купе денег у них не хватило, пришлось протаскиваться в душную плацкарту. Рядом оказались сухонький дедуля и женщина средних лет, по-видимому, торговка.
– Вот одна верхняя, одна нижняя у вас, – сразу затарахтела она. – А то я не могу наверху спать – упала в детстве и не могу больше. А дед-то вон залезет и храпит там себе.
Дед смущенно зафыркал и улыбнулся. Состав дернулся и покатился.
Дамир с Ленкой разложили вещи, переоделись и залегли в спячку до самой ночи. Все же рутина рабочих дней изматывает человека до костей:
Когда проснулись, сразу пошли в тамбур курить. Поезд сильно качало из стороны в сторону, и им то и дело приходилось поддерживать друг друга. За грязным окном мелькали редкие синие светлячки семафоров – проезжали какой-то полустанок.
– Я обожаю ездить на поездах, – сказал Дамир, выпуская дым. – Особенно ночью. Не могу спать. Все дрыхнут, а я не могу.
– Почему это? – Вагон тряхнуло, и Ленка ухватилась за его рукав.
– Сам не знаю, будто внутри что-то включается. Люблю.
– Я тебя.
– Что?
– Я тебя люблю.
Железные колеса загромыхали на стрелке. Он притянул Ленку к себе, так, что почувствовал острые соски ее грудок, взял за бедра. Состав резко повело на повороте.
– Интересно, что люди скажут, если мы сейчас возьмем, залезем на нашу верхнюю полку, разденемся и станем трахаться? – прошептал Дамир прямо в ухо Ленке.
– Проверим? – Она игриво провела рукой по низу его живота.
– Ну-ну.
– Не, я серьезно. Слабо?
– Да я ж тебя сейчас прямо здесь изнасилую, развратница!
– Я буду сопротивляться только для приличия:
– А что, может, и вправду пойдем на полку?
– Пошли.
Он уже расстегнул молнию на ее джинсах и гладил горячий лобок. Вагон снова дернуло.
Они бешено посмотрели друг на друга и открыли дверь, чтобы идти на свое место. Тут Ленка вдруг слегка отстранила Дамира и сказала:
– Знаешь, ты ведь тоже можешь доставлять людям радость. Просто об этом не нужно забывать.
– Не понял. Ты к чему это?
– Не знаю зачем, но я вспомнила тот день, когда мы с тобой чуть не расстались. Извини. Дуреха я у тебя, да?
– Пойдем, дуреха. – Он взялся за ручку двери.
– И еще, – быстро сказала Ленка, – мы не поженимся. Никогда.
Это было утверждение. Не вопрос, не просьба – именно утверждение.
– Почему не поженимся?
– Пошленько.
– Пойдем:
Пробравшись между спящими людьми, они достали из сумки бутылку минеральной воды, глотнули, забрались на верхнюю полку и стали раздевать друг друга. Локти, коленки и голова все время обо что-то стукались, поезд все набирал и набирал скорость.
Когда Дамир, бешено дыша, стал тонуть в Ленке, снизу заверещала женщина:
– Ох, все святые! Глядите, что делается! Ибуться при всем честном народе! Ибуться!
На соседнем месте проснулся дед и со сна округлил глазки от зрелища. Потом зафыркал, заулыбался и стал устраиваться поудобнее, чтобы ничего интересного не пропустить.
– Ибуться! – орала баба.
– Ай да молодежь, – качал головой старик.
– Проводника позовите! Милицию!
– Воистину ибуться!
Внизу послышался звон разбитого стекла, запахло пивом.
– Ай, об ихнее пиво еще порезалась!..
Дамир и Ленка ничего не слышали. Он думал о ней, а она о пошлости брака и пользе секса. Поезд набирал скорость, а их молодые тела беспощадно лишались калорий:
В будке киномеханика раздался треск, экран стал темным. В зале поднялся трехэтажный мат.
– Ну чего, сука кинокрут, не мог, что ли, пять минут подождать!
– Сволочь! Я сейчас этого гада заставлю кончить начатое:
– Свет хоть врубите!
– Классная киношка, да? Я бабы уже полгода не трахал.
– Пойдем морду ему набьем!
В зале что-то загремело. Открылась дверь, и все зажмурились от света. В проеме стоял прапор Корчагин.
– Отставить дебош! Всех на губу сдам, салаги! По казармам, мать вашу!
– Кинокруту вон наряд впарь за облом культурно-массового мероприятия! – выкрикнул кто-то из темноты. – Козел.
Трудно сказать, кто там что перепутал, и как этот фильм попал в клуб мотострелковой части под Черноречьем вместо положенных "Семнадцати мгновений весны". Бывает.
Кинокрут, кстати, дезертировал в этот же вечер:
2002, Самар
– Мы же вроде к зубному собирались, – улыбнувшись, ответил он. – У меня скоро белки во рту заведутся.
– Ага. Летяги.
– Я когда тебя проводил сегодня, обнаружил, что трусы на изнанку напялил. Ладно хоть не при всех раздевался. Ты, кстати, меня два раза накормишь или оттрахаешь?
Ленка хихикнула и приложила трубку к другому уху.
– А я тебе точно не надоела еще? – ехидно спросила она.
– Завтра объясню, при личной встрече. Знаешь, что такое апатия? Говорят – это отношение к сексу в первые пять минут после секса. Брешут?
– Брешут. Ну пока, крыс. Буду я дрыханьки.
– Пока, зайчатина. Я тоже пойду. Почту завтра проверю – черт с ней. Ты на пузе или на попе лежишь?
– На пузе.
– Значит, целую в попу:
Он нажал на серую кнопочку, на которой белым было выведено "on/off". Вытянулся на полкухни, зевнул и прошлепал до кровати. На секунду захотелось включить компьютер – вдруг чего-нибудь важное по электронной почте пришло? Нет, на фиг, все завтра. Подождут.
Фотографии: их много, плывут, плывут мимо. Где-то щелкает магнит, прижимающий пленку, мигают отсветы. Желтый, пурпурный, голубой, щелк, желтый, пурпурно-голубой, щелк, щелк, желто-пурпурно-голубой: На всех снимках – одно и то же. Порнуха. Домашние вакханалии садо-мазохистов, женщины какие-то в коже, грязные мужики, голые части тел. Групповухи, фетишизм, зоофилия. На всех фотографиях порнуха:
Подушка смялась и прижалась к спинке кровати. Дамир встряхнул головой и стащил с себя промокшую майку. Блин, приснится же! Вот что значит за гроши вкалывать оператором в фотомагазине.
Он в темноте улыбнулся своим кошмарам. Убрал пальцами "накипь" из уголков глаз и шлепнулся спиной на простынь:
Через три дня Дамир с Ленкой собрали минимум шмоток, сели в трамвайчик и покатили в сторону железнодорожного вокзала. Он все-таки уговорил ее поехать на очередной конвент писателей-фантастов в Екатеринбург.
– Ну сам подумай, чего я там буду делать? – отнекивалась она. – Вы там о своей белиберде литературной опять трепаться начнете и напьетесь в стельку. Напьетесь ведь?
– Ну напьемся, конечно. Но я зато с тобой жить буду. Вдвоем, в номере мы будем вдвоем.
– А там стены тонкие, поди?
– Мне до лампочки! Кому не понравится – пойдут пастись.
Когда вылезали из трамвая, Ленка испачкала джинсы и долго материлась себе под нос.
– Ты почему ругаешься, как сапожник? – спокойно спросил ее Дамир.
– Да потому что теперь у тебя будет девушка в грязных джинсах!
– Ну и что?
– Разонравится она тебе и ты ее бросишь.
– Разве чистота одежды как-то связана с фригидностью?
– Причем тут фригидность?
– При том, что я от тебя отвяжусь, только если ты перестанешь меня хотеть.
– Во дурак.
Вошли в здание вокзала. Он же у нас лучший в России считается, вокзал-то. Вбухали половину городского бюджета на строительство. Красота. Зато кварплату подняли, и проезд в общественном транспорте подорожал – чтоб народ не расслаблялся.
– Через двадцать минут поезд, – сказала Ленка, глянув на табло. – Покурим?
– Угу. Пошли только на платформу сразу.
А вот лифты здесь действительно презентабельные. И просторные к тому же, чистенькие. Их много. Никто и не заметит, если один встанет минут на семь:
Даже когда они стояли на платформе и жадно глотали никотин, Дамир еще чувствовал жар ее тела. Осталась также легкая дрожь в ногах.
– Маньяк, – коротко сказала Ленка, с шумом выпуская струйку дыма.
– Ты первая меня схватила, – сыто промямлил он.
– А ты мог бы и сопротивляться для приличия.
– Еще чего. Калории на всякую ерунду тратить.
– А так будто не потратил калорий.
– Ха! Это же на полезное дело.
– Конечно, – она улыбнулась, – ты же у нас мастер спорта международного класса по сексу.
– Ой, ладно отстань, – фыркнул он. – Я с немкой сто лет назад каплю полямурил. Сама-то вон:
– Хенде хох! – Ленка глумливо вытаращила глаза.
– Иди ты! Сама полпланеты в будуар таскала. Что, тяжело в ученье?..
– Поезд вон выворачивает.
Солнце накалило асфальт на перроне до липковатого состояния. Дамир купил бутылку минералки и пару пива.
Вагон со скрипом остановился. На купе денег у них не хватило, пришлось протаскиваться в душную плацкарту. Рядом оказались сухонький дедуля и женщина средних лет, по-видимому, торговка.
– Вот одна верхняя, одна нижняя у вас, – сразу затарахтела она. – А то я не могу наверху спать – упала в детстве и не могу больше. А дед-то вон залезет и храпит там себе.
Дед смущенно зафыркал и улыбнулся. Состав дернулся и покатился.
Дамир с Ленкой разложили вещи, переоделись и залегли в спячку до самой ночи. Все же рутина рабочих дней изматывает человека до костей:
Когда проснулись, сразу пошли в тамбур курить. Поезд сильно качало из стороны в сторону, и им то и дело приходилось поддерживать друг друга. За грязным окном мелькали редкие синие светлячки семафоров – проезжали какой-то полустанок.
– Я обожаю ездить на поездах, – сказал Дамир, выпуская дым. – Особенно ночью. Не могу спать. Все дрыхнут, а я не могу.
– Почему это? – Вагон тряхнуло, и Ленка ухватилась за его рукав.
– Сам не знаю, будто внутри что-то включается. Люблю.
– Я тебя.
– Что?
– Я тебя люблю.
Железные колеса загромыхали на стрелке. Он притянул Ленку к себе, так, что почувствовал острые соски ее грудок, взял за бедра. Состав резко повело на повороте.
– Интересно, что люди скажут, если мы сейчас возьмем, залезем на нашу верхнюю полку, разденемся и станем трахаться? – прошептал Дамир прямо в ухо Ленке.
– Проверим? – Она игриво провела рукой по низу его живота.
– Ну-ну.
– Не, я серьезно. Слабо?
– Да я ж тебя сейчас прямо здесь изнасилую, развратница!
– Я буду сопротивляться только для приличия:
– А что, может, и вправду пойдем на полку?
– Пошли.
Он уже расстегнул молнию на ее джинсах и гладил горячий лобок. Вагон снова дернуло.
Они бешено посмотрели друг на друга и открыли дверь, чтобы идти на свое место. Тут Ленка вдруг слегка отстранила Дамира и сказала:
– Знаешь, ты ведь тоже можешь доставлять людям радость. Просто об этом не нужно забывать.
– Не понял. Ты к чему это?
– Не знаю зачем, но я вспомнила тот день, когда мы с тобой чуть не расстались. Извини. Дуреха я у тебя, да?
– Пойдем, дуреха. – Он взялся за ручку двери.
– И еще, – быстро сказала Ленка, – мы не поженимся. Никогда.
Это было утверждение. Не вопрос, не просьба – именно утверждение.
– Почему не поженимся?
– Пошленько.
– Пойдем:
Пробравшись между спящими людьми, они достали из сумки бутылку минеральной воды, глотнули, забрались на верхнюю полку и стали раздевать друг друга. Локти, коленки и голова все время обо что-то стукались, поезд все набирал и набирал скорость.
Когда Дамир, бешено дыша, стал тонуть в Ленке, снизу заверещала женщина:
– Ох, все святые! Глядите, что делается! Ибуться при всем честном народе! Ибуться!
На соседнем месте проснулся дед и со сна округлил глазки от зрелища. Потом зафыркал, заулыбался и стал устраиваться поудобнее, чтобы ничего интересного не пропустить.
– Ибуться! – орала баба.
– Ай да молодежь, – качал головой старик.
– Проводника позовите! Милицию!
– Воистину ибуться!
Внизу послышался звон разбитого стекла, запахло пивом.
– Ай, об ихнее пиво еще порезалась!..
Дамир и Ленка ничего не слышали. Он думал о ней, а она о пошлости брака и пользе секса. Поезд набирал скорость, а их молодые тела беспощадно лишались калорий:
В будке киномеханика раздался треск, экран стал темным. В зале поднялся трехэтажный мат.
– Ну чего, сука кинокрут, не мог, что ли, пять минут подождать!
– Сволочь! Я сейчас этого гада заставлю кончить начатое:
– Свет хоть врубите!
– Классная киношка, да? Я бабы уже полгода не трахал.
– Пойдем морду ему набьем!
В зале что-то загремело. Открылась дверь, и все зажмурились от света. В проеме стоял прапор Корчагин.
– Отставить дебош! Всех на губу сдам, салаги! По казармам, мать вашу!
– Кинокруту вон наряд впарь за облом культурно-массового мероприятия! – выкрикнул кто-то из темноты. – Козел.
Трудно сказать, кто там что перепутал, и как этот фильм попал в клуб мотострелковой части под Черноречьем вместо положенных "Семнадцати мгновений весны". Бывает.
Кинокрут, кстати, дезертировал в этот же вечер:
2002, Самар
Содержит ли этот рассказ информацию с порнографическим описанием несовершеннолетних (до 18 лет)?
(18+) Все в порядке (18-) Нужно исправить
