Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Отключили электричество
"Колян, твоя мать такая классная соска!", выпалил Антон.
Лежа на полу рядом с вентиляционным отверстием, Юлия Петровна Афанасова жадно вслушивалась разговор ребят в гостиной. Она решила подслушать, о чем ее сын говорит с друзьями, но она никак не ожидала, что услышит, как они обсуждают ЕЕ! Женщина непроизвольно опустила руку вниз и, не переставая слушать, потерла промежность.
"Она, в самом деле, не носит лифчика?", жадно спросил Борис.
"Слушай, а ночная рубашка у нее короткая? А трусы она одевает?", не унимался Антон.
"Нет, рубашка длинная, так что насчет трусов не знаю", ответил ее сын, "но вот лифчика точно не носит. Когда она идет спать, видно, как титьки трясутся. А вчера, когда я уроки учил, она ко мне подошла, и я прямо чувствовал, как ее титьки мне о плечо трутся!"
Когда Юля Афанасова в первый раз поняла, что является предметом сексуальных фантазий сына и его друзей, то ее вторым чувством было чувство вины – вины за то сексуальное возбуждение, которое она испытала. Однако, постепенно, чувство вины уменьшалось, а возбуждение, возникающее при мысли о сыне, дрочащем, думая о своей матери, усиливалось. Может быть, если бы на ее работе было больше привлекательных мужчин; или муж обращал бы на нее больше внимания; или если бы она имела какое-нибудь хобби – может быть, тогда бы у Юлии не появились бы даже мысли об ЭТОМ. Однако в жизни женщины не было ничего интересного, и постепенно, фантазии о сыне и его друзьях стали основным времяпрепровождением в серой, пресной жизни Юлии.
Юлия Петровна с нетерпением ждала:
Она не ожидала чего-то конкретного, но, подсознательно, надеялась, на проявление внимание со стороны ребят, которое подстегнуло бы ее фантазии: может быть, кто-нибудь из мальчиков чуть дольше посмотрит на ее тело, или у кого-нибудь из них встанет член под пижамой. Подсознательно, она планировала поиграть с ними так же, как она играла с Колей – ее сыном.
Когда Юлия впервые почувствовала интерес к сыну, она начала с того, что стала чаще обнимать его. Потом последовали поцелуи в щеку, и, иногда, – легкие поцелуи в губы. В то же время, обычно скромная мама, начала показываться перед сыном все менее и менее одетой. Постепенно, мальчик привык к тому, что он постоянно видит мать полуодетой, например в ночнушке. Когда Юлия Петровна заметила, сын украдкой посматривает на ее груди, свободно колышущиеся под легкой тканью сорочки, она сделала следующий шаг, показавшись перед ним в спальне в одних трусиках и лифчике. Затем был случай, о котором Коля рассказал друзьям, когда мать прижалась грудью к его плечу: Поначалу безвредная игра, постепенно заняла доминирующую роль в отношениях матери и сына.
Точно так же развивались отношения с друзьями сына. Она периодически ловила их взгляды, жадно ощупывающие ее грудь, ее длинные ноги: В свои сорок один год, Юлия Петровна постоянно чувствовала себя возбужденной, ловя эти взгляды.
Кроме Николая, в гостиной собрались его лучший друг Степка, Борька, живущий в соседнем доме, Антон, который учился в классе, в котором она была классной руководительницей, и Рома – одноклассник Коли.
На улице бушевала метель, надежно гарантирующая от непрошенных визитеров. Все это позволило Юлии Петровне одеть узкую розовую ночную рубашку и в таком виде встретить мальчиков на кухне, готовя им напитки. И вот, сейчас они обсуждали ее тело!
"Бля, у твоей матери такие ноги!", восхищенно заявил Борька. Юля не удержалась, и полезла рукой в трусики.
"Борь, а ты принес батькину кассету с порнухой?", спросил Коля.
"Ага", подтвердил Борис, "хочешь посмотреть?".
"Не, попозже, когда мать заснет, ответил ее сын.
Юля не знала что делать! Ее родительская половина твердила, что она должна спуститься, и запретить им это, но ее другая половина твердила обратное. Дождавшись, когда разговор парней перешел на другую тему, женщина встала и пошла в кровать.
Она лежала и думала о том, что сейчас делают ребята. Наверное, они смотрят на то, как мужики ебут молодых девочек и дрочат!!! Юлия Петровна приспустила трусы и начла играть с клитором.
Неожиданно, свет в спальне погас. По голосам ребят, Юлия Петровна поняла, что свет выключился во всем доме.
В темноте, женщина лихорадочно нащупала трусики и надела их.
На ощупь, спустившись в гостиную, освещенную светом уличного фонаря. "Смотрите, какая пурга!", воскликнул Антон, стоя у окна гостиной. Юлия Петровна подошла к нему, тесно прижавшись левой грудью к правому плечу мальчика. Антон ничем не дал понять, что чувствует упругую плоть матери друга.
Неожиданно, в комнате стало еще темнее – свет погас во всем квартале, в том числе и уличные фонари. Одновременно, Юлия Петровна почувствовала, как Антон трется плечом о ее грудь.
В это время, остальные ребята вошли в гостиную, и Юля тоже пошла вниз. Мальчики собрались в гостиной и включили ручной фонарик. Юля подумала, как много они могут увидеть в этих сумерках? Она четко видела тонкие шорты Бориса и Степана – значит, и они могут разглядеть ее тонкую ночную рубашку, и все что под ней!
"Так, мальчики, уже слишком поздно, чтобы идти домой в пургу, да еще по темным улицам!", заявила Юлия Петровна, входя в роль родительницы, "так что оставайтесь у нас, пока не восстановят свет". Она включила переносной радиоприемник, и они дождались экстренного сообщения. Ничего утешительного не было – свет обещали восстановить только к утру. К этому времени в доме заметно похолодало. Юлия Петровна чувствовала, как ее напрягшиеся соски торчат сквозь ткань сорочки прямо перед глазами детей. Взглянув, какими глазами смотрят на нее мальчики, женщина почувствовала, что соски напряглись еще больше.
"Давайте зажжем камин", предложила она. Сын помог ей положить дрова в камин. Юлия Петровна, вернувшись с дровами, мгновенно почувствовала, обжигающие взгляды подростков, не отрывающиеся от ее колышущихся грудей. Наклонившись, она почувствовала, как сорочка натянулась и поняла, что ее белые трусики видны из-под краев ночнушки. Заведясь, женщина нагнулась еще глубже, так, что сорочка задралась до верхней части бедер.
Наконец, в камине заревело пламя. Оставалось две проблемы. Во-первых, без ТВ, компьютера, CD-проигрывателя ребята скучали. Во-вторых, в таком холоде, Юлия Петровна не смогла бы провести ночь в своей спальне.
"Мальчики, свет не включат еще долго", заявила она, "так что нам придется оставаться в этой комнате – здесь, по крайней мере, тепло и есть огонь". Юлия Петровна стояла меду мальчишками и камином, так что дети отчетливо видели ее груди, просвечивающие под легкой сорочкой.
Пока ребята грелись у огня, Юля думала, чем бы их занять. Взяв в руки резиновый мяч, она спросила: "вы играли в передай яблоко?"
Все пожали плечами, кроме Степки, который ответил: "Да, играл, но давно. Надо зажать мяч между плечом и щекой и передать другому, не используя рук!".
"Точно!", подтвердила Юлия Петровна, "обычно играют мальчик-девочка-мальчик-девочка, но поскольку из девочек я одна, каждый из вас будет передавать мяч мне". С этим словами, женщина встала, и, зажав мяч щекой, подошла к Степке и встала в паре сантиметров от него. Степан наклонился вперед, прижавшись к сексуальной матери друга. Как только Юля, пытаясь передать мяч, еще плотнее прижалась к телу мальчика, остальные ребята мигом поняли все преимущества игры в "передай яблоко" с полногрудой, еле одетой Колиной матерью. Побагровев, мальчишки жадно смотрели, как Юлия Петровна прижимается грудями к телу Степана. Получив мяч, Степан обратно передал его Юлии Петровне.
Женщина повернулась к Антону, нетерпеливо ждущему своей очереди. Поскольку мальчик был ниже ее, Юлия Петровна слегка присела. Остальные по прежнему смотрели, как взрослая, полуголая женщина трется грудями о тело их друга. Воспользовавшись возможностью, женщина прижала бедра к ширинке мальчика – и замерла, почувствовав, как напряженный член Антона уперся в нее. Не удержавшись, она положила руки на бедра мальчика и еще теснее прижала его к себе, не переставая тереться об горячее юное тело.
Вслед за Антоном все ребята поиграли в "передай яблоко". Каждый, по очереди, тыкался вставшим членом в промежность Юлии Петровны, пока она терлась грудью об их тела, прижимая их к себе. Постепенно, игра превратилась в большую "обжималовку" – мяч даже не передавался туда обратно, ребята просто наслаждались ощущением тела Юлии Петровны.
Наконец, пришла очередь Николая. Юля постаралась не прижиматься к сыну очень близко, тем более, на глазах его друзей. Однако, почувствовав, как твердый член сына упирается в ее промежность, женщина не смогла удержаться, чтобы не прижаться к нему теснее. Тихо простонав, Юлия Петровна жадно сжала ягодицы сына, в то время как руки Коли охватили задницу матери.
Когда каждый из ребят дважды "поиграл" с ней, Юлия Петровна неохотно прекратила игру и, с трясущимися ногами, села у камина. Ребята расселись по креслам и Юлия Петровна спросила, "Ну что, ребята? Что будем делать дальше?". Пока ребята спорили, Юля заметила, как они украдкой глядят на ее промежность, пытаясь рассмотреть, что у нее под сорочкой. Юля немного раздвинула ноги, давая ребятам рассмотреть белый треугольник ее трусиков. Наклонившись вперед, женщина позволила сорочке еще больше приподняться. Наслаждаясь оцепенелыми лицами мальчиков, Юлия Петровна еще больше раздвинула ноги, позволяя ребятам полностью разглядеть свои трусики.
"Вот еще одна старая игра", произнесла Юля, "как насчет "бутылочки"?".
Несколько ребят ухмыльнулись. Степан робко произнес: "Я не уверен, что знаю, как в нее играть".
"Это очень просто", рассмеялась женщина, "мы вертим бутылку, и те, на ком она остановится, должны целоваться". Ребята переглянулись. "Поскольку, я единственная девочка", мне придется целоваться с вами", добавила Юлия Петровна. Ребята, включая ее сына, сразу же согласились, и нетерпеливо расселись вокруг кофейного столика. Взяв пустую бутылку, женщина присоединилась к ним.
Глубоко вздохнув, Юля запустила бутылку по кругу. Остановившись, она показала на Ромку. Мальчик встал, нервно улыбаясь, и подошел к Юлии Петровне. Вытянув губы трубочкой, женщина наклонилась и легонько поцеловала мальчика в губы.
Лежа на полу рядом с вентиляционным отверстием, Юлия Петровна Афанасова жадно вслушивалась разговор ребят в гостиной. Она решила подслушать, о чем ее сын говорит с друзьями, но она никак не ожидала, что услышит, как они обсуждают ЕЕ! Женщина непроизвольно опустила руку вниз и, не переставая слушать, потерла промежность.
"Она, в самом деле, не носит лифчика?", жадно спросил Борис.
"Слушай, а ночная рубашка у нее короткая? А трусы она одевает?", не унимался Антон.
"Нет, рубашка длинная, так что насчет трусов не знаю", ответил ее сын, "но вот лифчика точно не носит. Когда она идет спать, видно, как титьки трясутся. А вчера, когда я уроки учил, она ко мне подошла, и я прямо чувствовал, как ее титьки мне о плечо трутся!"
Когда Юля Афанасова в первый раз поняла, что является предметом сексуальных фантазий сына и его друзей, то ее вторым чувством было чувство вины – вины за то сексуальное возбуждение, которое она испытала. Однако, постепенно, чувство вины уменьшалось, а возбуждение, возникающее при мысли о сыне, дрочащем, думая о своей матери, усиливалось. Может быть, если бы на ее работе было больше привлекательных мужчин; или муж обращал бы на нее больше внимания; или если бы она имела какое-нибудь хобби – может быть, тогда бы у Юлии не появились бы даже мысли об ЭТОМ. Однако в жизни женщины не было ничего интересного, и постепенно, фантазии о сыне и его друзьях стали основным времяпрепровождением в серой, пресной жизни Юлии.
Юлия Петровна с нетерпением ждала:
Она не ожидала чего-то конкретного, но, подсознательно, надеялась, на проявление внимание со стороны ребят, которое подстегнуло бы ее фантазии: может быть, кто-нибудь из мальчиков чуть дольше посмотрит на ее тело, или у кого-нибудь из них встанет член под пижамой. Подсознательно, она планировала поиграть с ними так же, как она играла с Колей – ее сыном.
Когда Юлия впервые почувствовала интерес к сыну, она начала с того, что стала чаще обнимать его. Потом последовали поцелуи в щеку, и, иногда, – легкие поцелуи в губы. В то же время, обычно скромная мама, начала показываться перед сыном все менее и менее одетой. Постепенно, мальчик привык к тому, что он постоянно видит мать полуодетой, например в ночнушке. Когда Юлия Петровна заметила, сын украдкой посматривает на ее груди, свободно колышущиеся под легкой тканью сорочки, она сделала следующий шаг, показавшись перед ним в спальне в одних трусиках и лифчике. Затем был случай, о котором Коля рассказал друзьям, когда мать прижалась грудью к его плечу: Поначалу безвредная игра, постепенно заняла доминирующую роль в отношениях матери и сына.
Точно так же развивались отношения с друзьями сына. Она периодически ловила их взгляды, жадно ощупывающие ее грудь, ее длинные ноги: В свои сорок один год, Юлия Петровна постоянно чувствовала себя возбужденной, ловя эти взгляды.
Кроме Николая, в гостиной собрались его лучший друг Степка, Борька, живущий в соседнем доме, Антон, который учился в классе, в котором она была классной руководительницей, и Рома – одноклассник Коли.
На улице бушевала метель, надежно гарантирующая от непрошенных визитеров. Все это позволило Юлии Петровне одеть узкую розовую ночную рубашку и в таком виде встретить мальчиков на кухне, готовя им напитки. И вот, сейчас они обсуждали ее тело!
"Бля, у твоей матери такие ноги!", восхищенно заявил Борька. Юля не удержалась, и полезла рукой в трусики.
"Борь, а ты принес батькину кассету с порнухой?", спросил Коля.
"Ага", подтвердил Борис, "хочешь посмотреть?".
"Не, попозже, когда мать заснет, ответил ее сын.
Юля не знала что делать! Ее родительская половина твердила, что она должна спуститься, и запретить им это, но ее другая половина твердила обратное. Дождавшись, когда разговор парней перешел на другую тему, женщина встала и пошла в кровать.
Она лежала и думала о том, что сейчас делают ребята. Наверное, они смотрят на то, как мужики ебут молодых девочек и дрочат!!! Юлия Петровна приспустила трусы и начла играть с клитором.
Неожиданно, свет в спальне погас. По голосам ребят, Юлия Петровна поняла, что свет выключился во всем доме.
В темноте, женщина лихорадочно нащупала трусики и надела их.
На ощупь, спустившись в гостиную, освещенную светом уличного фонаря. "Смотрите, какая пурга!", воскликнул Антон, стоя у окна гостиной. Юлия Петровна подошла к нему, тесно прижавшись левой грудью к правому плечу мальчика. Антон ничем не дал понять, что чувствует упругую плоть матери друга.
Неожиданно, в комнате стало еще темнее – свет погас во всем квартале, в том числе и уличные фонари. Одновременно, Юлия Петровна почувствовала, как Антон трется плечом о ее грудь.
В это время, остальные ребята вошли в гостиную, и Юля тоже пошла вниз. Мальчики собрались в гостиной и включили ручной фонарик. Юля подумала, как много они могут увидеть в этих сумерках? Она четко видела тонкие шорты Бориса и Степана – значит, и они могут разглядеть ее тонкую ночную рубашку, и все что под ней!
"Так, мальчики, уже слишком поздно, чтобы идти домой в пургу, да еще по темным улицам!", заявила Юлия Петровна, входя в роль родительницы, "так что оставайтесь у нас, пока не восстановят свет". Она включила переносной радиоприемник, и они дождались экстренного сообщения. Ничего утешительного не было – свет обещали восстановить только к утру. К этому времени в доме заметно похолодало. Юлия Петровна чувствовала, как ее напрягшиеся соски торчат сквозь ткань сорочки прямо перед глазами детей. Взглянув, какими глазами смотрят на нее мальчики, женщина почувствовала, что соски напряглись еще больше.
"Давайте зажжем камин", предложила она. Сын помог ей положить дрова в камин. Юлия Петровна, вернувшись с дровами, мгновенно почувствовала, обжигающие взгляды подростков, не отрывающиеся от ее колышущихся грудей. Наклонившись, она почувствовала, как сорочка натянулась и поняла, что ее белые трусики видны из-под краев ночнушки. Заведясь, женщина нагнулась еще глубже, так, что сорочка задралась до верхней части бедер.
Наконец, в камине заревело пламя. Оставалось две проблемы. Во-первых, без ТВ, компьютера, CD-проигрывателя ребята скучали. Во-вторых, в таком холоде, Юлия Петровна не смогла бы провести ночь в своей спальне.
"Мальчики, свет не включат еще долго", заявила она, "так что нам придется оставаться в этой комнате – здесь, по крайней мере, тепло и есть огонь". Юлия Петровна стояла меду мальчишками и камином, так что дети отчетливо видели ее груди, просвечивающие под легкой сорочкой.
Пока ребята грелись у огня, Юля думала, чем бы их занять. Взяв в руки резиновый мяч, она спросила: "вы играли в передай яблоко?"
Все пожали плечами, кроме Степки, который ответил: "Да, играл, но давно. Надо зажать мяч между плечом и щекой и передать другому, не используя рук!".
"Точно!", подтвердила Юлия Петровна, "обычно играют мальчик-девочка-мальчик-девочка, но поскольку из девочек я одна, каждый из вас будет передавать мяч мне". С этим словами, женщина встала, и, зажав мяч щекой, подошла к Степке и встала в паре сантиметров от него. Степан наклонился вперед, прижавшись к сексуальной матери друга. Как только Юля, пытаясь передать мяч, еще плотнее прижалась к телу мальчика, остальные ребята мигом поняли все преимущества игры в "передай яблоко" с полногрудой, еле одетой Колиной матерью. Побагровев, мальчишки жадно смотрели, как Юлия Петровна прижимается грудями к телу Степана. Получив мяч, Степан обратно передал его Юлии Петровне.
Женщина повернулась к Антону, нетерпеливо ждущему своей очереди. Поскольку мальчик был ниже ее, Юлия Петровна слегка присела. Остальные по прежнему смотрели, как взрослая, полуголая женщина трется грудями о тело их друга. Воспользовавшись возможностью, женщина прижала бедра к ширинке мальчика – и замерла, почувствовав, как напряженный член Антона уперся в нее. Не удержавшись, она положила руки на бедра мальчика и еще теснее прижала его к себе, не переставая тереться об горячее юное тело.
Вслед за Антоном все ребята поиграли в "передай яблоко". Каждый, по очереди, тыкался вставшим членом в промежность Юлии Петровны, пока она терлась грудью об их тела, прижимая их к себе. Постепенно, игра превратилась в большую "обжималовку" – мяч даже не передавался туда обратно, ребята просто наслаждались ощущением тела Юлии Петровны.
Наконец, пришла очередь Николая. Юля постаралась не прижиматься к сыну очень близко, тем более, на глазах его друзей. Однако, почувствовав, как твердый член сына упирается в ее промежность, женщина не смогла удержаться, чтобы не прижаться к нему теснее. Тихо простонав, Юлия Петровна жадно сжала ягодицы сына, в то время как руки Коли охватили задницу матери.
Когда каждый из ребят дважды "поиграл" с ней, Юлия Петровна неохотно прекратила игру и, с трясущимися ногами, села у камина. Ребята расселись по креслам и Юлия Петровна спросила, "Ну что, ребята? Что будем делать дальше?". Пока ребята спорили, Юля заметила, как они украдкой глядят на ее промежность, пытаясь рассмотреть, что у нее под сорочкой. Юля немного раздвинула ноги, давая ребятам рассмотреть белый треугольник ее трусиков. Наклонившись вперед, женщина позволила сорочке еще больше приподняться. Наслаждаясь оцепенелыми лицами мальчиков, Юлия Петровна еще больше раздвинула ноги, позволяя ребятам полностью разглядеть свои трусики.
"Вот еще одна старая игра", произнесла Юля, "как насчет "бутылочки"?".
Несколько ребят ухмыльнулись. Степан робко произнес: "Я не уверен, что знаю, как в нее играть".
"Это очень просто", рассмеялась женщина, "мы вертим бутылку, и те, на ком она остановится, должны целоваться". Ребята переглянулись. "Поскольку, я единственная девочка", мне придется целоваться с вами", добавила Юлия Петровна. Ребята, включая ее сына, сразу же согласились, и нетерпеливо расселись вокруг кофейного столика. Взяв пустую бутылку, женщина присоединилась к ним.
Глубоко вздохнув, Юля запустила бутылку по кругу. Остановившись, она показала на Ромку. Мальчик встал, нервно улыбаясь, и подошел к Юлии Петровне. Вытянув губы трубочкой, женщина наклонилась и легонько поцеловала мальчика в губы.