Осколки города, подобно мыслям, забиваются в землю Чтобы быть погребенными в ней не навечно Страх неверного шага отпечатался в памяти И оглядка назад так скребет и давит Невозможность познания, что же будет в будущем Придает смысл жизни, как и все упущенное Нас изгнали из рая, захлопнули дверь А мы мстим планете; и мы здесь теперь. Пролог Долорес так устала менять двери в своей комнате из-за того, что Гэли, в поисках пропавшего диска или презерватива, а потом кокаина и травки, выламывала их своими гриндерсами. – Выходи, я знаю, что ты его взяла! – Стук ботинок о дверь становился все громче и настойчивее. – Отстань, Гэли, я никогда не беру твои вещи. – Я тебя сейчас запихну в толчок и дам пинка, чтобы из твоей тупой башки вылетели нужные мне воспоминания. Долорес была в отчаянии. Со своей ...
История, которую я хочу вам рассказать, произошла в тот период времени, когда все школы захлестнула волна компьютеризации. В кабинетах информатики новенькие 386 и 486 ИБМ-ки, которые потихоньку вытесняли "Корветы", "ЕС" и прочую подобную им рухлядь. Наша школа не стала исключением, и вскоре у нас снова ввели такой предмет, как информатика. (Надо сказать, что до этого все "компьютеры" пылились и не использовались, так как уже морально устарели) Подробнее надо рассказать не о самом предмете информатики, а об учителях, преподававших этот предмет. Как правило, это были или молодые специалисты, либо старые козлы – доценты математических наук, прочие старикашки, освоившие компьютер. Но в моём рассказе пойдет речь о молодых специалистах, а точнее – о молодой специалистке Наталье Владимировне. ...
Шёл по улице как-то весенней, Вдруг почувствовал трепет в штанине, Будто кто-то без всяких стеснений Холм решил вдруг создать на равнине. Я почувствовал дрожь, что волнует Мой молоденький девственный разум, Будто кто-то в штанине шурУет, И нахлынули чувства все разом. Вспомнил я, как однажды в трамвае Встретил очень давно я девчонку, И услышал в душЕ звуки рая, Будто с жизни сорвал кто-то пленку. Мое тело забилось в экстазе, В тот момент, когда две ее ручки На мое очутилися тазе. Я дышал как собачка при случке. Сунул руку в карман я, и, страстно, Представляя красотку в бикини, Я нащупал ЕГО, но напрасно – это мой разрывался мобильник. ...
Почти вся эта история – чистая правда. Даже некоторые имена и клички я оставил, как есть. Было это в середине восьмидесятых – 83-й или 84-й, точно не помню. Было нам всем тогда по 13-14 лет. Сначала придумал все Сопля. Был у нас такой во дворе. На год-два старше, чем все мы, и потому занимающий положение некоего лидера. Впрочем, никакой жесткой дисциплины в компании не было, просто жили все в одном дворе, ходили в две школы – половина пацанов, у кого родители покруче – в одну, с английским уклоном, половина, у кого попроще – в другую, обычную. А по вечерам тусовались вместе. Сопля, кстати, был сыном вечно пьяненькой уборщицы. А прозвище свое получил за постоянный насморк и привычку шмыгать носом. Кроме нас, у него была какая-то компания "старших ребят", где он имел привычку пропадать на ...
Глава 1. Пятница как конец недели, но все же рабочий день. Еле выбравшись из кровати, по трезвону озабоченного началом рабочего дня будильника, я поплелась в ванную. За окном пасмурная погода, на невыспанной душе тоскливо. А впереди еще один рабочий день. Бл-иииин. Спать хочу. Как говорит один мой знакомый – "Кто такая спать? И почему я ее хочу?". Бррр. Холодная. Горячей как всегда нет. Городские власти бодро отрапортовав о замечательно идущих темпах подготовки города к осени, отрубили горячую воду где только можно. Ну и хрен с ним. Сейчас вообще залезу под холодный душ – и сон как рукой снимет. – Мааамочкииии!, – с веселым визгом я выскочила из-под душа. Пару лет себе добавила. Тееекс. Месячные у нас не скоро? Еще неделька есть. Что ж, значит никаких прокладок! Натягиваем на себя кружевные ...
Член ты мой опавший, член заледенелый, Что лежишь, согнувшись, на простынке белой? Я ль тебя не холил, нежно не лелеял, Лаской и любовью наделив своею? Разве так уж трудно встать еще разочек, Разогнав сомненья этих темных ночек? Не в седьмой, ни в пятый, а в четвертый только. Кончить нужно разик! А иначе горько. Горько жить на свете, если не сношаться. Если не любим ты, некому отдаться. О высоких чувствах говорить тоскливо Без оргазмов сильных и без кружки пива. Ну не будь такою тряпкой половою, Скомканной и жалкой. Или я завою! Разъедает нервы нетерпенья щёлочь. Поимей же совесть – поднимайся, сволочь ...
Лет десять тому назад, на одном из захолустных уральских рудников, добывавших медь, служил конторщиком молодой человек, двадцати трех лет, Федор Максимович Порываев. На всем этом рудничке было всего двое хозяйских служащих – он и, изгнанный из штейгерского училища, почти всегда пьянствовавший, горный мастер, в обязанности которого входило надсматривать за работами в шахте. Десятка четыре рабочих, семейные, в большинстве горькие пьяницы, и десятник – вот и весь рудник. Тоска заедала Федор Максимовича. Дел было мало – всего на час или два. Остальное время он употреблял на бесцельное сидение в конторе, состоявшей из четырех комнат, где он был и конторщиком, и бухгалтером, и сторожем. От нечего делать целыми днями ходил из угла в угол, читал газеты за прошлый месяц, иногда принимался петь ...
Я стоял в душе и представлял тебя, струи воды ласкали мое уставшее тело. В это время, ты тихо открываешь дверь в ванную, и, неслышно отодвинув шторку, заходишь ко мне. И вот уже не только струйки, но и твои нежные пальчики едва касаются моей спины. Ты мне шепчешь что-то нежное на ушко, но из-за шума воды тебя не слышно. Чуть ниже моих лопаток я вдруг начинаю ощущать прикосновение двух плотных, напряженных предметов – это возбудились твои сосочки. Ты обнимаешь меня со спины. Твои руки скользят под моими подмышками и сходятся у меня на груди. Мои сосочки оказываются у тебя между пальчиками, ты начинаешь их крутить. Твое тело уже полностью прилегает к моей спине. Я чувствую, как твой холмик Венеры трётся о мою попочку. Я поворачиваю тебя к себе спиной и один раз шлепаю по твоей мокрой попке. ...
1. Жил старик один в каморке, Карлой звали чудака, Нет жены, детей тож нету, Был и выпить не дурак: Что бы жить не скучно было, Он на ярмарку ходил, Ручку старенькой шарманки, За стакан бухла крутил. Как-то утречком проснувшись, – Бля:, башка как чугунок, Кто б налил опохмелиться, Тут Джузеппе на порог: * Здесь немного мы отступим, Чтоб читатель понимал, Кто такой Джузеппе будет, На хуй к Карле он попал? А Джузеппе был бродяга, Ни кола и ни двора, Что нибудь на рынке спиздит, То его и вся жратва. В общем бомж он был голимый, И кликуха – Сизый Нос, С Карлой как-то забухал он, А потом к нему прирос. Карло хоть и пил не слабо, Но мог дерево стругать, Делал с чурок табуретки, Что б потом их продавать. Но дровам пиздец, однако, Надо где-то доставать, Тут Джузеппе подвернулся, Стал ему он их ...
40-летний русский граф Сидор Ленский, которого все обоснованно величали Членским, успешно женился в Берне, в Швейцарии, на 19-летней немецкой баронессе Грете Розенхрен. Мало того, что юная жена была красоткой, ещё и приданое за ней приходилось совсем нешуточное – имение под Смоленском, банковский счёт на полмиллиона франков, ну, а личных нарядов столько, что целый бал девиц переодеть можно. Первая брачная ночь у Сидора с новоявленной графиней дала ему больше, чем богатство – новое познание. Что может быть новым для Членского, давнего охотника за прекрасным? А вот красавица-жена его по-особому осчастливила. О том и речь! С привычным волнением в положенный час пришёл вальяжный граф в спальню жены выполнить свой долг. И Грета ждала его как положено – на белой постельке, голенькая и раздвинув ...
