Игры большого города

... Когда мальчик становится мужчиной, а девочка женщиной?

... Что, такое разврат конец или начало?

... Есть ли границы в сексе и где они проходят?

ИГРА ПЕРВАЯ.

1975 год. Или, "как я провел лето".

В конце лета, после того, как меня отказались оставить в пионерском лагере на третью смену, и недельных упорных боёв с бабушкой, я был отправлен на дачу к тетке и двоюродным брату с сестрой.

Андрею и Свете было 19 и 17 соответственно. Я их не никак не интересовал и на основании джентльменского соглашения, скреплённого железной клятвой "без ЧП", был предоставлен сам себе.

Не знаю почему, но во всем дачном поселке не было, не то что ни одного мальчишки моего возраста, а вообще детей. Поэтому на третий день всей этой зеленой тоски я уже обдумывал план побега в город, где в родном дворе можно было достаточно насыщенно провести не только остаток каникул, но и как я тогда думал – всю жизнь.

И вот когда наткнувшись на неё, сидящую на траве возле соседней дачи среди кукол, пасочек, каких-то тарелочек, стульчиков, тряпочек и прочих девчачьих прибамбасов, я был готов составить компанию кому угодно...

– Что это у тебя, – спросил я. С чего-то же надо было начинать...

– Это мои дочки Танечка и Катечка, а это их подружки Оксаночка, Леночка... – остальных она перечисляла уже мне в спину.

Вот попал да? Один совсем один на почти целый месяц, и эта мелюзга со своими танечками, манечками, ... бррр...

– А, как тебя зовут? Поиграй со мной, – услышал я, уже сделав несколько шагов.

– Во что? – меня развернуло. Возможно, мне захотелось ещё раз увидеть эти огромные голубые глаза.

– В дочки-матери, – она была удивлена, как я не понимаю, – как тебя зовут?

– Сережа.

– Ия, – с гордостью сказала она.

– Это скучно, – я вспомнил о своей неприступности.

– Пожааалуйста, давай поиграем... Ты будешь Папой, – попросило второе "одиночество".

Я был кем угодно: космонавтом, ковбоем, индейцем, "нашим", немцем, но папой я еще не был.

– А как это? – я не верил, что это говорю.

– Ну, сначала мы должны познакомиться.

– Уже.

– Ну не так. Красиво, как в кино...

И мне стало действительно интересно. Половину дня мы провели в знакомстве, сватовстве потом у нас была свадьба, меня заставили целоваться... Эта мелюзга знала такую массу всяких житейских подробностей, что мне и в голову не приходило.

К обеду, когда мы уже "купили" детей (Ия абсолютно точно знала, что детей покупают, "... Ну как щенков, только не на базаре, а в роддоме"), пошел дождь. На крыльцо вышла молодая женщина с ослепительно белыми волосами и позвала:

– Ира зайди в дом, – и, глянув на меня, добавила, – можешь пригласить своего кавалера.

– Меня зовут Виктория Владимировна, – почему-то я сразу назвал её для себя "Королева".

– Сережа.

– Я знаю. Мы с твоей тётей съездим в город до ужина, а вы пообедайте, и пока дождь поиграйте в спальне.

Покормив нас на веранде, Королева, сев в "ладу", с тетей Таней уехала.

Я встал из-за стола и направился к крыльцу.

– Мама сказала играть в спальне пока дождь, – прозвучало за спиной.

– А кто такая, твоя мама?

– Мама директор в магазине, а папа в МИДе.

"папа в МИДе" было произнесено со значением, причем от папы и МИДа веяло одинаковой важностью.

"Нет "Королева" больше подходит", подумал я, " а что "в МИДе? Тётя Таня тоже в МИДе. Подумаешь!"

Не знаю, почему я слушался, может потому что в чужом доме.

– Ладно, пошли.

Мы покормили, выкупали и уложили спать "детей", смотрели телевизор.

– А теперь мы будем спать, раздевайся и ложись на кровать, – сказала Ия.

– Я не хочу спать.

– Ну, понарошку, мама и папа всегда так делают когда уложат детей, – "всегда так делают" был главный аргумент, с которым я уже не спорил.

– Хорошо.

Мы забрались на широкую, старую, металлическую кровать с шариками, покрытую розовым шелковым, кое-где потертым розовым, шелковым покрывалом.

Она сняла платьице и сандалии. Я снял кеды и шорты, оставшись в трусах и носках.

– Снимай дальше, папа всегда так...

Я стянул носки.

– А дальше?

– Зачем?

– Папа всегда так...

Я еще никогда не снимал трусы перед чужими не говоря о уже девчонках, только один раз перед врачом.

– А ты? – девчонок без трусов я тоже никогда не видел.

– И я тоже, – последовал уверенный ответ.

– Ты первая.

– Если ты потом, сразу, – уверенности поубавилось.

– Хорошо, – интерес поборол стыд.

Она сняла свои беленькие тонкие трусики, и я увидел маленькую щелочку у неё между ног, но там ничего не было того, чему полагалось быть.

– Можно я посмотрю, там у тебя, – было необычно и интересно.

– Да.

Я наклонился.

Да, это была щелочка, она даже немного развела ноги, чтобы я лучше видел, но там ничего не было, только щелочка.

– Можно я её открою.

– Можно.

Аккуратно словно боясь, повредить, я двумя пальцами раздвинул края и увидел нежную розовую мякоть с ещё меньшей щёлочкой и дырочкой, над которыми возвышался маленький отросток.

– А, можно я потрогаю.

– Потрогай, мне приятно, когда я себя там трогаю.

Я нежно потрогал её и также аккуратно, как будто это цветок, закрыл.

Только в этот момент я понял, что внизу живота у меня приятно тянет. Это ощущение у меня иногда появлялось, когда трясло в дороге, когда я гладил свой писун в ванне. Что-то похожее было вчера. Я случайно увидел тёти Танины сиськи, когда она меняла лифчик. Тогда ниже пупка и до самого писуна у меня начинало очень приятно тянуть, и мой писун поднимался, становясь плотнее и жестче. Мне было приятно трогать и гладить свой писун и чем дальше, тем было приятней, но это всегда прерывалось, то ли нужно было выходить из автобуса, то ли кто-то заходил в ванну...

Сейчас это ощущение появилось, когда она, развела ноги, чтобы показать свою щелочку, но я был так увлечен своим исследованием, что заметил это только после того, как закончил его.

– А теперь ты, – сказала она, едва дотронувшись пальчиком у меня между ног.

Я чуть отодвинулся, но уговор нужно было выполнять, и я снял трусы. Мой писун поднялся.

– У папы больше и вокруг волосики, но так лучше, – она протянула ручку, – Я потрогаю?

– Да, – я наверное был красный как рак.

Она очень нежно сначала погладила его, и он потянулся к ней. Она ещё раз погладила и снова он потянулся, она хихикнула и взяв двумя пальчиками несколько раз провела вперёд назад, открывая маленькую головку. С каждым её движением мне становилось все приятней и приятней. И когда в очередной раз показалась головка, она вдруг нагнулась и лизнула её.

– Ты это зачем, – этого я уж точно не ожидал.

– Не знаю, интересно. Я видела мама папе тоже так делала.

– Где это ты видела.

– У меня в комнате был ремонт, и я спала с папой и мамой. Они думали, что я сплю, а мне не хотелось, и я смотрела, одним глазком – чтобы они не заставляли меня спать.

– И ты это видела.

– Да. И ещё и ещё. Мама делала папе "массаж", а потом они меня заметили и отвели спать к бабушке.

– "Массаж" я тоже видел.

– Давай тебе сделаю.

– Ну, давай

– Ложись сначала на живот.

Я почувствовал, как мне на спину тонкой струйкой налили что-то прохладное маслянистое.

– Что это?

– Это так надо.

А потом её маленькие ручки начали растирать это по всему моему телу. Она сначала гладила, мои плечи, спину затем попку, бедра, ноги. Это было так приятно, и я настолько расслабился, что даже не заметил, что она меня уже не гладит, а целует, полизывая язычком, – просто мой взгляд упал на наше отражение в старом трюмо, которое стояло рядом с кроватью.

Я тоже видел как моя мама делала массаж отцу, а потом он ей, я видел массаж на пляже, я точно знал, что так массаж не делают, но я также точно знал, что мне ответят, если я начну спорить, к тому же мне ещё никогда не было так хорошо. И я решил пусть делает, что хочет, раз это так приятно.

Я лежал на животе наблюдая за Ией. Внизу я чувствовал свой горячий писун, он ещё никогда не был таким, а она плавно двигалась то вперед, то назад, оказываясь то у меня на спине, то между колен. Мне было очень приятно, ощущать, её теплое тельце, её губы, её язычок. Прикрыв глаза, я почувствовал, как она поцеловав мои яички начала их лизать, а затем раздвинув половинки попы стала двигать языком от яичек к моей дырке и обратно, все мои чувства сконцетрировались где-то ниже пупка и через промежность к попе. Сев сбоку, странным, совсем не детским голосом она попросила меня перевернуться, и я заметил что мой писун стал больше и темнее, а из-под шкурки появилась вишнёвого цвета головка. Встав на колени она начала облизывать его, а я чтобы было удобней просунул голову у неё между ног. Прямо перед моим лицом была её щелочка, я снова открыл её и слегка потрогал отросточек, он был мягким, при этом она придвинулась ко мне, я потрогал ещё...

– Приятно. Ещё, – она совсем придвинулась к моему лицу.

И я лизнул её там, почувствовав, какой-то совершенно новый кисло-сладкий вкус. Ия отодвинулась, но я поднял голову ещё несколько раз лизнул её. "Ей можно, а мне нельзя? " подумал я. И она полностью села на мой рот...

Чем приятней становилось мне тем, сильнее я лизал её, двигая языком по отросточку, пытаясь засунуть его в маленькую дырочку, вылизывая под краями. Ие это нравилось потому что она начала ёрзать своей писькой по моему лицу стараясь при этом, чтобы мой язык постоянно находился там. Я не знал теперь, что мне доставляет больше удовольствия, то что делает мне она, или, то что я делаю ей. Я начал вылизывать ей промежность, и вдруг засунул язык в попу, она сжалась чуть не вытолкнув его, остановившись я попробовал слегка покрутить им, и она впустила его полностью, вкус изменился, но был тоже кисло-сладким и совсем не противным, я полизал им внутри, подвигал. Мне захотелось почувствовать это, и я задрал ноги так, что колени оказались у плеч, и она лизнув мою дырку воткнула, свой язычок. Подвигав и покрутив там, что принесло мне новую волну блаженства, она вернулась к моему писуну, потом назад, потом ещё и ещё. Я повторял за ней.