Сен-Санс

Не совсем помню, что было дальше, потому что я очухалась стоя на карачках. И так же на четвереньках двинулась от бани, наплевав на крапиву и оставляя за собой следы на грядках. Я уже сообразила, что сейчас они двинутся из бани и на этот случай лучше быть, где ни будь в сторонке.

И вдруг так захотелось писать. Ну, прямо невмочь. Не раздумывая, я задрала изрядно замызганный подол сарафана и облегченно зажурчала прямо в борозду. Какой это был кайф. Я словно возрождалась как птица феникс. Это незамысловатое действо примиряло меня с жизнью. Вот так, сидя на корточках, я отходила от пережитого потрясения.
Может быть "Все нэ так было, нэ так..." как сказал однажды великий вождь и великий тиран. Может быть и не так грандиозно. Но это было великое потрясение. Гибель моей целомудренной Помпепи. Даже сейчас, роясь в памяти, и находя черепки воспоминаний я вздрагиваю от сладкого ужаса познания запретного...

Глава 3.

Дверь предбанника распахнулась, прожектором высвечивая дорожку к дому. Но я уже была в спасительной тени кустов. Папка нес ЕЕ на руках завернутую в простыню. Запрокинув голову, она безвольно прильнула к его груди, и я знала, что глаза ее были широко раскрыты.

А в них двоились и плыли звезды. Бездонные звезды августа.

И уж совсем неромантично я подумала – "Бедненькая, после такого и идти не может"! Следуя моей элементарной логике, после такого – нормальная женщина должна была напрочь потерять способность к самостоятельному передвижению на веки вечные.

Дождавшись, когда они скроются в сенях, я тенью скользнула в баню и только заскочив на полок, поняла, что не разделась. Сорвала с себя перепачканный землей сарафан, лифчик и швырнула их к дверям. Где-то там, в морковке, сиротливо лежали трусики, но мне было плевать. Озноб сотрясал меня сверху донизу. Казалось, что на дворе не теплая летняя ночь, а слякотный ноябрь.

Вот он ковшик. Вот он миленький. Заревел, зарычал заждавшийся пар. Ага предочки, да вы и не парились вовсе. Хорошо, что хоть веник запарили конспираторы. Вот тебе, вот...

И я принялась лупцевать свое предательское тело, словно вымещая на нем минуты пережитого унижения. Ковшик. Еще, еще... Кажется, что трещат волосы и пар выдирает ногти. Вот тебе, вот тебе! Я лупила свои бедра, спину, сиськи и все сто подворачивалось под руку, повизгивая от боли. Вот тебе! Не могу-у-у!

Хряснув дверью предбанника, в три прыжка добралась до озерца.

Уф-ф! Только не надо так визжать среди ночи. А то еще подумают, что кто то свиней режет. Уф-ф-ф! Как хорошо.

Опять на полок. Опять ковшик. Надо бы рукавицы одеть. А пускай... Вот вам папочки – мамочки. Веник подозрительно быстро лысеет, и кончики больно секут кожу. Вот тебе за папу, вот тебе за маму! Опять в темную воду. Звезды разбегаются по воде в испуге. Уф-ф-ф!

Как уютно на полке и тысячи иголочек мечутся по радостному телу. Это – приятно и привычно. А еще лучше в снег. Конечно лучше. С шумом и криком. Без крика не тот кайф. И поваляться.

Когда-то мы бегали по снегу втроем обсыпали себя пушистой лавиной, горами снега. Одна, я только валяюсь, но все равно люблю покричать перед первым прыжком, как индеец – "Уулю-лю-лю-у!"
И надо же лежа на горячем полке, я опять вспомнила как...

Как, как. Вот так. Выныриваю из снега а передо мной Витька Сало-Масло. Это кличка у него такая, за глаза, вместо фамилии, а так – Витька. На год младше, в седьмом...

Смотрю челюсть отвисла, глаза по полтиннику. Чуть не завизжала, по новому. От неожиданности и стыдно ведь... Ага, ему еще стыднее, тогда и прикрываться не буду, только снежка на плечи и на грудь. А он заледенелой варежкой попытался вытереть сопли и отвел глаза.

– Лыжа вот... Я напрямки, вот...

– Ага... Ситуация уморительная, глаза Витьку не слушаются, и чем ниже он опускает голову тем чаще они зыркают по любопытным местам.

– Лыжа вот...

– Ага...

– Лыжа... И чего он зациклился на этой лыже. Щас скажет "вот".

– Сломалась, вот...

– Ага... Похоже и меня заклинило.

– Пойдем погреемся... Вот дура то.

– Не могу, ма-амка заругает. Я в шесть обещал. Опять швыркает носом.

Похоже, он не уйдет первым. Ни за что. Да и ступни у меня совсем заколели. Поворачиваюсь и ухожу. Шесть шагов, их еще пройти надо. Вот теперь стыдно. Он точно, на попочку пялится во все глаза. А я чувствую, как она предательски начинает вилять. Точно у манекенщиц на подиуме. Последние шаги делаю как солдат, старательно сдерживая свое женское естество. Уф-ф! Спряталась на полке. Смотрю в оконце, Витка тоже побрел к своему дому, напрямик, прямо по челку. О последствиях демонстрации летних мод в рязанском снежном лесу я не задумывалась. Чего – чего, а Витька был не трепло.

А потом быстро пришла весна. И пришел Витька с букетом первых подснежников. Он краснел как рак, и, похоже, совсем не дышал. Пока смог достать руку с маленьким букетиком из-за спины. Он с усилием протянул ее вперед и вдруг выпалил...

– Ты красивая Шурка. Ты сам-мая красивая на свете! Похоже что краска залила его с головы до ног. Он пылал как саламандр!

И тогда я царственным жестом приняла дар и чмокнула его в лоб.

– Витька, ты мой самый большой друг. Самый, самый...

Не знаю, были ли мы самыми, самыми друзьями, но зацикливались на одних и тех же словах. И еще, я приобрела верного пажа. И ангела хранителя. Где бы я не шлялась, я, почему то, всегда чувствовала за спиной тень Витьки Сало-Масло.

Вспомнив Витьку, я как-то окончательно успокоилась. Сделала еще пару заходов, то есть хорошенько поддала на каменку. Пришлось сменить веник. Новый тяжелел на глазах. Кожа стала бело-красно-пятнистой. "Как у кунгуру" – шутил в таких случаях папка. Кое-как ополоснулась и совершенно невесомая поплелась домой. Меня бы кто унес на ручках!...

Мои невероятные предположения не оправдались. Мамуля не только переставляла ноги, но и весело порхала по кухне собирая на стол.

На ее приглашение покушать, я только вяло махнула рукой и побрела в свою светелку. Упарилась.

Я валилась в сон как в пропасть, а звезды улетали вверх подмигивая и двоясь, закручиваясь в спираль черной августовской ночи...

(Может быть, кому-то это и понравится, кому-то нет... Мне хотелось рассказать о просто счастливых людях, с которыми однажды познакомился. Мои герои давно живут своей жизнью, наплевав на строгую линию сюжета, когда-то нарисованную для них. Все это писалось примерно год назад и даже готов ЭПИЛОГ, но... Многое надо просто привести в порядок, и это зависит от моих читателей. Если Вы скажете ДА, то мне придется еще поработать.

Ваш Иван Басев.