Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.

Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.

Дневник Мата Хари

11 576 просмотров • пожаловаться
Автор: Маркус ван Хеллер
Секс группа: Классика
[1]  [2]  3  [4]

– Вот как? У тебя уже есть груди, Герти? Ты же еще маленькая девочка. Но грудь Барбе – какие у нее буфе-ра!

– Что это за выражение? – спросила я удивленно. Обычно Вилем был осторожен в подборе слов.

– Да Клаас мне сказал. Мы говорили как мужчина с мужчиной. И он пытается поиметь Барбе, я это тоже знаю. Да, она может свести мужчину с ума своими буфе-рами.

По всему было видно, что эти слова возбуждают его. Я уже поняла, есть слова, которые могут возбудить мужчи-ну. Но есть ли слова, которые женщина может употреб-лять с таким же удовольствием, слова, которые тают во рту, и если есть, какие это слова? Очевидно, те, которые имеют отношение к мужчинам...

Я вспомнила свою первоначальную цель.

– Слушай, Вилем, ты хочешь знать больше о грудях Барбе? Тогда ты должен мне рассказать то, что я оченьхочу знать. Мы будем квиты. Хорошо? Вилем кивнул.
– Ты можешь спрашивать меня обо всем, что тебя ин-тересует. У меня от тебя секретов нет, – ответил он. – Но, пожалуйста, скажи... они большие и тяжелые?

– Конечно. Они круглые, и когда она ходит голая, они подпрыгивают вверх-вниз, как два больших мяча. О, по-пробуй только их поднять – они тяжелые, как гири. Эти груди – как два гигантских снежных шара... большие... и круглые... и прохладные... и мягкие.

Вилем все больше возбуждался. Я заметила это, когда он спросил приглушенным голосом:

– А ты их сосала?

– Как это?

– Ну, сосала соски?

– Как это – сосала?

– О, не делай из себя дурочку. Ты же знаешь – эти красные соски на грудях, которые маленькие дети берут в рот...

Ах, вот оно что! Как он узнал обо всем этом, он, маль-чик? Я знала, что грудных детей кормят грудью, но ниче-го больше. Вдруг я почувствовала руку Вилема на моей тонкой летней блузке и услышала его шепот:

– Хочешь, я тебе покажу, как их сосут... Хочешь? Я была напугана, но решила, что впервые у меня поя-вился шанс стать настоящей женщиной. Мой врожденный инстинкт подсказал мне, что это первое звено в цепи вол-нующих событий, которые составляют жизнь женщины и поискам которых я позже посвятила всю свою жизнь... Мое легкое сопротивление не остановило его. Тогда я пустила в ход свои руки, расстегнув пуговицы блузки и нижней рубашки, в результате чего одна не-большая, но хорошо сформировавшаяся грудь с твердею-щим соском выпрыгнула наружу.

Несомненно, Вилем был приятно удивлен. Прежде все-го моим согласием, но даже больше – существованием этих двух прелестных шариков. Они не могли идти ни в какое сравнение с сокровищами Барбе, но для мальчика его возраста они представляли синицу на земле, а не жу-равля в небе. Вилем сразу принялся за работу. Он накло-нился и взял мою маленькую ягодку в рот. Волнующее прикосновение его губ, новизна ситуации, осознание то-го, что мы делаем то, что делают взрослые, – все это при-вело меня в замешательство.

Вилем был в не меньшем замешательстве, но, по край-ней мере, его лицо было спрятано в укромном местечке. Набравшись смелости, он вытащил вторую грудь и охва-тил ее, сжимая крепкой, страстной рукой, из-за чего по всему моему телу пробежала дрожь. Другой рукой он расстегнул брюки и после некоторой возни вытащил уже знакомый мне колышек, который на этот раз выглядел настоящей дубинкой. Он был намного больше, чем я представляла, вспоминая наше предыдущее происшест-вие. Однако он был намного тоньше, чем тот, который Клаас воткнул в Анти.
У меня не было возможности делать подробные сравне-ния, потому что Вилем схватил объект моего внимания в правую руку и начал двигать его вверх-вниз, да так быстро, что я едва могла уследить за его движениями. И каждый раз, когда белая, очень подвижная кожа твердого от-ростка была сдвинута вниз, показывалась маленькая ро-зовая головка, которая постепенно становилась темнее.

Все это выглядело очень смешно, однако я была на-столько охвачена возбуждением, что лишь онемело, как загипнотизированная, следила за его действиями, мне хотелось, чтобы это сладкое чувство все более усиливалось до... 1.

На самом деле я не знала, что значит «до»... потому что я еще не знала, что цель всех этих странных манипуляций – удовлетворение страсти. Я ничего не знала об оргазме, не знала, в чем он проявляется, не говоря уже о чувстве, вызываемом им...

Вилем продолжал тереть свою дубинку без остановки, и его сосание усилилось. Он теперь использовал всю повер-хность своего широкого языка, чтобы лизать мой сосок, который все время становился более чувствительным, и, наконец, всю мою грудь. Потом он стал менять груди, со-ся одну, он хватал другую рукой, сжимая и вытягивая ее. Мне было интересно, как все это будет идти дальше, и я вспомнила эпизод в шкафу. А что если я коснусь его ве-щи? Соблазн был велик, и возможность тоже была.

Вначале робко, потом смелее я положила руку на эту красную головку и наконец, схватила ее кончиками паль-цев. Рука Вилема продолжала свою работу, она регуляр-но ударялась о мою, ее движения становились все более быстрыми. Внезапно на мою руку брызнула эта масляни-стая жидкость, но на этот раз я увидела, откуда она выхо-дила – из этого крошечного отверстия в головке. Она выходила, белая, теплая и клейкая, в то время как рука моего партнера ослабила свой темп, а его рот выпустил мои тяжелые, распухшие соски. Все кончилось... Вилем, очевидно, достиг своей цели.

– О, как хорошо я спрыснул! – объявил он усталым голосом.

– Что ты имеешь в виду – мужчины всегда прыскают что-то?

– полюбопытствовала я.

– Помолчи. Ты слишком мала и ничего не понимаешь. Скоро ты сама будешь делать это. А может, ты уже про-бовала?

– Нет, – я была удивлена, что это можно делать од-ной. Как же девочкам это удается? Ведь у нас нет, как у мальчиков, такой штуки.

– Но ты... да ладно, Герти, это уже слишком! А паль-чики на что?

Это было невероятно. Мы, девочки, оказывается, тоже можем делать это.

– Слушай, Вилем, тебе, наверное, будет интересно уз-нать, что делал Клаас с Анти? – это был мой следующий.

Ход. Эффект от моих слов был потрясающий.

– Что? Клаас... и – Анти... что ты... ты с ума сошла... может, они тебе рассказали?

– Нет, они мне не рассказали, они мне показали! – от-ветила я безразличным тоном. Вилем даже подпрыгнул.

– Показали тебе? Они показали тебе? Они тебя при-гласили, послав пригласительный билет молодой мисс Маргарете Целле – будьте так любезны почтить нас по-сещением официального сеанса трахания такого-то числа между мистером Клаасом и мисс Анти... Тебя усадили на переднее место?

О, как захватывающе было рассказывать об этом собы-тии! Забавно было видеть, как Вилем сразу утратил все свои хорошие манеры.

– Это не было официальным траханием. (Превосходно – я никогда раньше не употребляла такого вульгарного слова). Я подсмотрела их в оранжерее.

И я рассказала ему все, добавляя кое-какие подробно-сти, чтобы сделать сцену как можно более пикантной. Он был весь внимание. Рассказ чрезвычайно заинтересовал брата, и когда я возобновила свои расспросы, он был го-тов рассказать все, что знает. Но он не слишком много знал. Он не мог мне точно сказать, как делаются дети, хо-тя точно знал, что мужчина должен лежать на женщине и втыкать свою штуку в нее, что я и видела. Откуда выхо-дят дети, как они появляются и почему мать всегда долж-на болеть в этих радостных случаях – он всего этого не мог объяснить.

Однако он рассказал мне все, что знал. Он объяснил мне, что эта штука между ногами у мужчины называется х..., а у женщины – п...; что наш слуга делал с Анти, на-зывается е..., говорят также трахать, и когда мужчина го-тов и спускает, это значит, что он кончил. Мастурбация у мальчиков называется также онанизмом, но он не думает, что девочки употребляют это слово.

– И ты никогда это не пробовала? Ты должна... скажу тебе, ощущение – фантастическое!

Это был хороший совет, которому я последовала. Ре-зультаты принесли плоды, но совсем не те, каких я ожи-дала.

Я с нетерпением ждала момента, когда останусь одна. Мне нужно было осмыслить, переварить все, что узнала. И прежде всего я горела желанием последовать совету Вилема – попробовать сделать это самой. Кроме того, я хотела наверстать упущенное, сориентироваться и боль-ше никогда не быть невеждой. Я даже чувствовала стыд, что Вилем и, вполне вероятно, все другие мужчины луч-ше, чем я сама, знают, что у меня между ног и что с этим делать.

В моей маленькой комнатке, которой я распоряжалась, как своим маленьким королевством, стояло высокое ста-ромодное зеркало. Часто я стояла перед ним и разгляды-вала себя со всех сторон. При этом я никогда не смотрела на себя голую, мне эта мысль никогда не приходила в го-лову. Наоборот, когда я была неодетой, я обычно прохо-дила мимо него, смотрела в сторону, прикрывалась носо-вым платком или чем-нибудь еще, а то и просто рукой, как Афродита, поднимающаяся из морской пены.

На этот раз я придвинула к зеркалу стул, зажгла обе свечи. Тонкие розовые абажуры, которые защищали ма-ленькие огоньки от сквозняков, придавали теплое, почти таинственное сияние моему маленькому королевству. И когда я села на стул, задрав юбку, моя попка ощутила приятный холодок, коснувшись прохладной красной тка-ни, которой было обито сиденье. (Я была без трусов; воз-можно, мне слишком рано пришло в голову снимать этот интимный предмет одежды всегда, когда это было можно. Эта привычка часто приносила мне неприятности, когда кто-нибудь из гостей находил мои трусы под подушкой и не знал, что с ними делать).

Я взглянула в зеркало и увидела девочку, которой еще не исполнилось четырнадцати лет, но которая для своего возраста удивительно хорошо оформилась. Задрав юбку, я заметила, что мои ноги имеют привлекательную форму, которая в моей более поздней жизни так соблазняла многих мужчин. Мои раздвинутые бедра вызывающе свети лись от узкой талии до колен, их длина и изящные формы свидетельствовали о ногах будущей танцовщицы. Мои колени были очень красивы. Недавно об этом сказал один художник, друг моего отца.

Он видел меня, когда я сидела на кушетке, поджав под себя ноги, как я привыкла это делать, и моя короткая юб-ка открывала икры и колени. Искоса поглядывая на меня, он сказал, что мои колени – это настоящее произведение искусства.