Евгений О (часть 2)

– И туалетные сцены, наверное? Сейчас проверим:

Она вошла в туалет и хотела закрыть за собой дверь, но Евгений, не без оснований увидев в этом недоверие к рабу, просительно опустился на колени.

– Хочешь посмотреть? – Влада позволила ему остаться в дверях, медленно приподняла халатик и опустилась на сиденье. – И ты можешь получить такое удовольствие:

Она не торопясь облегчилась, потом посмотрела на Евгения, видимо, колеблясь:

– Дай-ка мне трусики: Не волнуйся, получишь обратно. – Она тщательно вытерла промежность комком ткани, чтобы как можно больше капелек влаги попало на него. Затем сделала знак приблизиться: – Раскрой-ка рот пошире. А я опущу туда подарок.
Вскоре раб был надежно заткнут, на сей раз столь интимно, что хозяйка не могла не оценить эффекта такого воздействия. Ее моча постоянно соприкасалась с языком раба, что доставляло удовольствие и Владе, и Евгению. Госпожа приказала ему вернуться к работе, а сама вскоре прилегла в постель и яростно мастурбировала. Ее сладострастные стоны вызывали у Евгения дрожь. Продолжая стирку, он вспотел. Но вскоре потребовалось заняться другими насущными делами.

Когда он пригласил Владу к сервированному столу, она с трудом приподнялась в кровати:

– Ты не мог бы принести прибор сюда?

Он кивнул (трусики все еще оставались во рту), но госпожа уловила нечто невысказанное и милостиво разрешила вынуть кляп.

– Мэм, я бы почел за величайшее снисхождение разрешение доставить вас к столу.

Влада как будто не поняла, что он имеет в виду, затем, усомнившись в силах раба, смерила Евгения взглядом. В ее глазах появился тот огонек интереса и жизнелюбия, который отличал истинных хозяек:

– Встань на четвереньки. И вставь свою затычку на место!

Действительно, весила Влада не так уж мало. Но Евгений с честью справился с ролью "лошадки" и доставил ее на кухню без проблем. Госпоже понравился такой способ перемещения, и в награду за предложение она сделала рабу подарок:

– Когда выстираешь эти трусики, можешь их носить под одеждой. Это ведь позволит не расставаться со мной и моими проявлениями в дальнейшем. Это же приятно?

Поцелуи, которыми были покрыты ее ноги, Влада сочла достаточным ответом. После обеда она разрешила рабу вылизать свои тарелки, приказала переодеться и отправляться по магазинам. Вечером Евгений в будничной одежде сопровождал хозяйку на прогулке, которая была очень полезной. Встречные обитатели видели перед собой ожидающую ребенка пару с незначительной разницей в возрасте, а на самом деле перед ними находились госпожа и ее раб в трусиках и колготках хозяйки, с ошейником и с фаллоимитатором в анусе – эту последнюю деталь Владе посоветовали использовать почаще в телефонном разговоре. Действительно, вставка добавляла Евгению чувствительности и постоянно возвращала его к реальности господства над всеми проявлениями личности.

Вечером Влада, оставшись за два дня очень довольна рабом, позволила себе дальнейшее с ним сближение. Теперь Евгений вылизывал ее после туалета. Она получала удовольствие наравне с ним, избавившись от всякой скованности и ложных представлений. А ближе к ночи, ложась в постель, позволила рабу удовлетворить ее желания языком. В награду Евгений мог мастурбировать в ее трусиках, отчего госпожа вновь возбудилась, и он повторил работу по облегчению зуда в ее промежности.
Для Влады мало-помалу господство перестало быть забавной игрой или способом отомстить супругу. Она нашла в себе стремление управлять мужчиной, контролировать его, соединяя с ним свою судьбу. И сумела, может быть, несколько примитивно, реализовать такую склонность; по крайней мере, свою задачу Евгений мог считать выполненной, особенно с тех пор как Влада впервые смогла наказать его.

Через четыре дня после появления в ее квартире Евгений проснулся разбитым. Неудивительно, накануне ночью он почти не спал, выполняя все капризы женщины. То ей хотелось чего-то солененького из холодильника, то он подносил ночной горшок и подчищал Владу языком, то ей просто не хотелось бодрствовать в одиночестве. А потому утром на кухне он был крайне небрежен и разбил чашку госпожи. На вопрос о причине шума Евгений ответил откровенно и удостоился ответа скорее равнодушного: "Для раба ты слишком неуклюж!". Евгений опустился на колени:

– Я был ужасно плохим и достоин наказания, мэм, и прошу вас избрать самое суровое.

Он понимал, что момент является переломным. Госпожа должна осознать всю полноту своей власти над рабом и всю важность ответственности, этой властью накладываемой. Кроме того, если она станет настоящей хозяйкой, ей предстоит постоянно наказывать мужа-раба. И лучше если она испробует впервые новые ощущения с чужим и более вышколенным человеком. Влада пришла к тому же выводу. Она сразу после завтрака, не позволив Евгению поесть, приказала принести линейку и с сомнением посмотрела на раба:

– Ты уверен, что хочешь этого?

– Я должен получить наказание, – он был тверд в исполнении приказа Иры.

– А не будет ли это слишком жестоким? – поинтересовалась Влада.

– Нет, мэм; любая пытка будет величайшим счастьем, потому что заслужена провинностью и показывает мне, что вы не пренебрегаете моим повиновением и не отказываетесь от надежды исправить раба в лучшую сторону.

– Что ж: тогда тебе лучше задрать халат и спустить трусики.

Когда это было исполнено, Влада приложила линейку к его коже, примериваясь, потом нанесла первый удар. Била она неумело, делала слишком сильные взмахи, а неравномерные удары оказались не особенно точными и эффективными, а порой были просто мучительны. Но сдержать возбуждения Евгений не смог: после перерыва в наказаниях это стало особенно волнующим.

Однако долго продолжать его хозяйка не смогла из-за своего положения. Утомившись, она опустила линейку, глубоко вздыхая и даже не вслушиваясь в благодарности раба. Потом спохватилась:

– Наверное, этого достаточно?

Евгений не спешил поправлять одежду:

– Меру наказания определяете вы сами; но я считаю, что заслуживаю за свой проступок большего. Просто во время наказания вы должны были утомиться, а к этому привела все та же моя небрежность.

– А это была моя любимая чашка! – опомнилась Влада.

Первоначально она хотела ограничиться туалетным наказанием, но потом решила отложить экзекуцию на вечер:

– Ведь ожидание будет для тебя приятным?

– Да, и по-настоящему мучительным.

До вечера Влада к этому вопросу не возвращалась, нагружая Евгения домашними делами. Правда, в одном из телефонных разговоров она упоминала слова: "провинность" и "наказание", но сути дела раб не знал. Только перед сном Влада достала комплект ремней и туго спеленала им обнаженного Евгения, не говоря ни слова. Раб практически не мог пошевелиться. Затем хозяйка извлекла из шкафа грелку из термостойкого материала и поставила чайник на газ; когда вода закипела, она успела уже подробно разобрать проступок раба и завершила тирадой о необходимости серьезных мер. Влада наполнила грелку из чайника и уложила ее Евгению на грудь. Она сказала, что не будет пользоваться кляпом, но включила радио погромче.

Мера предосторожности оказалась не излишней: стоны раба становились все громче по мере того, как кипяток обжигал его кожу. А Влада наполнила грелку вновь и переместила ее ниже: Чувствительный к теплу Евгений буквально заливался слезами и умолял о пощаде, а это еще больше возбуждало мучительницу, вошедшую во вкус власти и манипуляции мужчиной-рабом. Когда ей наскучило развлечение, она потребовала благодарности. Евгений чуть слышно прошептал требуемую формулу, за что получил награду: кожу смазали спиртом и сделали холодный компресс. Затем, чтобы стоны не мешали ей уснуть, Влада заткнула грязными трусиками рот раба и улеглась.

Евгений долго не мог уснуть – не только от боли. Ему действительно удалось пробудить в этой женщине подлинные садистские инстинкты; ее будущий раб получит самый полный из возможных видов контроля – после некоторого периода адаптации, разумеется.

Наутро, когда развязанный Евгений отвез хозяйку в туалет, его ждал сюрприз.

– Наши наказания вчерашним днем не ограничиваются. Тебя ждет совершенно особая клизма: – Влада натянула перчатки и приступила к операции. Лежавшему на полу Евгению в задний проход был вставлен тонкий шланг; небольшая жесткая пробка закрыла само отверстие. Второй конец тонкого провода госпожа вставила в свой мочевой канал, и вскоре темная влага под напором понеслась в Евгения. Жжение внутри было поистине мучительным, а госпожа, облегчаясь, получала великое удовольствие. Этот эксперимент мог бы привести к серьезным последствиям, но Влада не забыла о рабе и, как только его кишечник освободился от ее мочи, поставила уже обычную клизму для промывания внутренностей. Затем поблагодаривший госпожу Евгений отправился готовить завтрак.

Теперь его наказывали ежедневно, но в основном легко; за ним числились только мелкие провинности, но ни одну из них Влада не забывала. Нескольких ударов линейкой, лишения завтрака или ужина, нескольких кругов по квартире с госпожой на спине вполне хватало рабу – чтобы не чувствовать себя обойденным и госпоже – чтобы не утрачивать нового удовольствия.

Только раз Влада придумала кое-что новое – когда раб сверх положенного задержался в магазине; сломался кассовый аппарат, и пришлось долго ждать. Извинений и сетований хозяйка, разумеется, не приняла: она действительно начала нервничать в ожидании. Пришлось за это всерьез расплачиваться.

Влада извлекла два фаллоимитатора, которыми пользовалась сама, позволила рабу вылизать их, затем вогнала ему в задний проход. Хотя анус Евгения был достаточно растянут самыми разными способами, сейчас ему пришлось плохо (если бы не кляп, раб не сумел бы сдержать крика). Одновременное пребывание в узкой дырочке двух объемных стержней причиняло мучения. А Влада между тем уселась у него на спине, удерживая искусственные члены на месте, и приказала проехать по комнате туда и обратно. Евгений исполнил роль послушной лошадки, но каждый шаг мог оказаться последним. Когда Влада извлекла орудия пытки из его задницы, на одном из них была кровь. Евгений, обессилев, упал на пол. Сейчас он не думал о своем поручении – боль отнимала все силы.