Про голышек. Часть 2

Если голышка была уже в "школьнице", то после "подъемного крана" Мишка ее выгуливал: ставил на пол рядом с собой, но руку оставлял на промежности.

Зрелище было что надо – Мишка важно вышагивает из комнаты в комнату, а сбоку от него семенит и подпрыгивает девчонка. Точь-в-точь, как Пятачок из мультика про Винни-Пуха. Этим большим пальцем в их попке он и рулил. То приседать голышку заставит, то кланяться, то на цыпочках танцевать, то на кровати попрыгать: А остальными пальцами, что поверх письки лежали, то нажимал по очереди легонько, то губки сводил-разводил, то на клитор их накатывал, так что у голышки через пару минут такой прогулки начинали ножки дрожать от возбуждения, но тогда это гад сразу руку складывал ковшиком, и девчонка до его пальцев писькой не могла дотянуться, как ни старалась. Остынет – и опять все сначала: Гад, одним словом.
А во-вторых, Мишка делал им из "подъемного крана" "мельницу": вот так их для шлепки подмышкой зажмет, но не просто держит, а начинает ее... вот даже не знаю, как объяснить – крутить, что ли? В общем, размахивает ей у себя подмышкой (и рукой, что под пузиком у нее, подталкивает) так, что девчонка то опускается ножками к самому полу, то взлетает пятками вверх. И Мишка ей и пару шлепков дать успевает, пока она вниз летит, и за письку потеребить, когда голышка вниз головой оказывается, – на Мишкином плече попкой, – и животик пощекотать...

Голышки прямо с ума сходили, когда их в одно и то же время и лупили, и щекотали. Я тоже любил этим заняться, но в комфорте: садишься в кресло, сажаешь девчонку в "колобке" себе на колени и спокойно ей занимаешься.

Что такое "колобок"? Ладно, все равно сегодня по порядку не получается, давай все сразу расскажу – и про колобок, и про остальные наказания.

Колобок – это самая плотная упаковка голышек – они только башкой в нем вертеть могут. Я расскажу, не как мы его делали, а как это выглядело – так наглядней будет.

Вот представь: сидит голышка с ногами на кровати. Коленки у нее по сторонам от плеч. Представил? А теперь мы ее кладем на спинку, а коленки остаются так же у плеч. А ручками голышка берет себя за ступни – поперек ступни, с внутренней стороны, а не с наружной.

Ничего хитрого, правда? Девчонка на спине, коленки у плеч, прямые ручки между ножек, друг к другу не ладошками, а тыльной стороной кисти – большими пальцами вниз, к кровати. Вот так мы ей и прибинтовывали правую руку (от подмышки и вниз к запястью) к правой ноге, от коленки до щиколотки, а левую – к левой. Только на уровне ступни у нее должна быть не ладошка, а лапа сантиметрах в десяти от запястья. Тогда голышка мешать не будет, если нам захочется ей по этой самой ступне пальцами раз-другой поводить.

"Сорока-ворона кашку варила, деток кормила", – как очень неторопливо, с повторами и паузами приговаривал Мишка, вырисовывая указательным пальцем кружки и полоски на розовой кожице. Для девчонок это стало кошмарной сказкой. Другие дети про черную руку и темную комнату страшилки слушать боятся, а наши голопопые дурехи – про сороку.

Бывало, что они не доживали до ее конца – позорно писались. Когда случался такой грех, Мишка, не развязывая, тащил их в ванну и подмывал, а потом виновницу ждал серьезный отлуп – двадцать звонких шлепков. Звучит, конечно, не так чтоб страшно, но занимал-то этот процесс где-то полчаса – между двумя шлепками Мишка говорил со мной, пялился в телевизор, проверял девчоночьи уроки, клал малышку перед собой на подушку на стол и с профессорским видом письку через лупу разглядывал, двумя пальцами раздвигая мокрые губки, потом опять не спеша устраивал у себя на руках кверху попкой, давал шлепка, переворачивал на спинку и вдумчиво лапал за сиськи. Снова шлепал, зажимал ее между коленями вниз головой и опять давал пару шлепков. Умащивал на столе на подущке – на этот раз так, что попка торчала кверху и, придерживая под писькой рукой, чтоб девчонка не завалилась набок, шлепал так. Тащил ее ко мне, чтобы посоветоваться насчет какого-то примерещившегося ему прыщика на голышкиной письке. Пеленал в одеяло, оставляя попку на воздухе, поил молоком из детской бутылочки с соской и заставлял агукать и называть его "па-па", сажал вторую голышку на кровать, устраивал "ребенка" ей на колени. Она кормила "нашего младенчика" грудью и они на пару сокрушались, что вот и зубки уже режуться, а все к горшку не приучить их чадо:
Но часто бывало и пострашнее. Голышку в "колобке" вообще удобно брать на ручки: сажаешь ее на колени боком к себе и откидываешь полулежа, приобняв под спинкой рукой. И пальцы этой руки сами собой оказываются на бочке у малышки. Так вот, частенько, пока Мишка не выдаст голышке всю заслуженную порцию шлепков, она рычала, мычала, ржала, как кобыла, икала и билась в конвульсиях. Как невинно объяснял этот садист: "раз ты боишься щекотки – надо тебя тренировать, пока не привыкнешь!".

Только что-то они привыкали не особенно. К концу шлепки это была уже не девчонка, а просто какой-то слюнявый, сопливый и взмыленный маринованный грибок. А возбуждена до такой степени, что надо было следить внимательно, чтобы случайно не зацепить ей письку ничем, а то она тут же с индейскими боевыми воплями и утробными завываниями кончала. Поэтому мы их развязывали не сразу, а минут через пять, когда немножко остынут и сосочки торчать перестанут. Споласкивали в ванной и укладывали отдохнуть (с руками поверх одеяла, а в тяжелых случаях в то же одеяло пеленали и перевязывали ленточкой – от рукоблудства, положив между коленок подушку, а то они умудрялись кончать, просто сжимая ноги).

Еще неплохая упаковка у нас называлась "попугай". Это Мишка додумался. Он вообще любил мудрить.

Померил у голышек расстояние по диагонали от левого плеча до правой подколенки для начала. Они примерно одинакового роста были, так что вышло близко. Купили мы в спорттоварах металлический обруч – такого диаметра не было, как он намерил, взяли больше на тридцать сантиметров.

Притащили мы его домой, я пока вообще ничего не понимал и смотрел, что Мишка дальше делать будет. А он сначала поставил его на пол ребром и навалился сверху. Пыхтел, пока из круга обруч не стал овалом с высотой, как померил Мишка. Потом положил на пол и попросил помочь. Мы с ним наступили на обруч напротив друг друга на короткой оси – то есть, в самых сплющенных местах. Взялись вместе руками за вытянутые "уши" обруча слева и справа от нас и стали тащить их вверх, а ногами переступали, чтоб не вышло резких изломов. В конце концов они поднялись градусов на сорок пять.

А потом Мишка показал, зачем все это нужно. Положил обруч на кровать изгибами ушей вверх, между поднятых ушей положил голышку на спинку – так, что она лопатками легла на обруч. Уложил девчоночьи руки вдоль обруча и прибинтовал к нему от запястья до подмышки. Потом поставил ее ножки на обруч сантиметрах в десяти друг от друга и раздвинул девчонке коленки, положив их тоже на обруч (тут я понял, зачем мы уши сгибали: иначе так ее разложить не получилось бы – ей бы было больно; все этот садистский гений предусмотрел!). Прибинтовал ей ножки от голени до колена.

Вышло что надо! Лежит она в раскоряку, губки писькины в стороны разъехались. Мишка ее полапал так вдумчиво, ступни пощекотал (для этого он их и ставил не вместе, а в десяти сантиметрах друг от друга. Говорю – гений!). Смотрим, она только в его сторону может пузиком тыкать, и немножко писькой вверх-вниз махать и вилять из стороны в сторону, а больше ни фига. Перевернули ее на животик – тоже пейзаж что надо! Мишка в честь победы вставил ей сзади флажок, с каким детсадовцы ходят. За бочок пощекотал – давай она нашим флажком махать, прямо как настоящий флаг на ветру гордо реет:

Мне понравилось. А Мишка удивляется: это не все, говорит. Смотри:

Подумал он чего-то, башкой покивал, флажок вытащил, постелил зачем-то у стены под картиной гору матрацев – все, что у нас в доме были. Ремень между обручем и голышкиной шеей просунул и концы застегнул, так что вышла петля.

Мы с ним на пару сняли со стены наших "Запорожцев" – тяжеленная картина и висит на крепком крюке, хорошо замурованном – и Мишка за эту петлю из ремня голышку прицепил в обруче вместо нее. Ниже картины у нас на стенке толстенный ковер висит, так что не страшно было, что она или стукнется, или простудится из-за этой стенки.

Конечно, для того и матрасы нужны были – вдруг свалится? Мы вообще всегда помнили: упакованные голышки беспомощны и надо следить, чтоб они не навернулись ниоткуда, а то может плохо кончится.

Ну и потешный вид у нее был! Побалдели мы, полапали ее немножко, потом Мишка взял за обруч снизу и носом к стенке развернул. И так не хуже! Ножки враскоряку, дырочку на круглой попке видно и низ писюньки, так и просится полапать и пошлепать:

Очень аппетитная поза вышла. Шлепать ее удобней всего оказалось, если одной рукой голышку за письку сначала от стены отвести немножко и так держать, а второй шлепать. А можно руку и до локтя засунуть, чтоб за сиськи ее при этом лапать. А она в это время от шлепков писькой в руку тычет и возбуждается еще больше.

Потом, когда мы подросли немножко, даже трахали их так – только петлю делали длинную, чтоб они на нужном уровне висели.

Развернул ее Мишка опять мордахой к нам, сели мы все на кровать, полюбовались этим произведением искусства, стали думать, как назвать. Решили, пусть будет "Буратино" – он тоже на стенке висел у Карабаса.

Пошли ее снимать: это ведь пока не наказание было, просто голышка испытателем поработала, пора отпускать. Конечно, я не утерпел и еще ее за ступню пощекотал. Она как начала подпрыгивать вверх-вниз, мы тут же поняли: "попугай" это! Точь-в-точь похоже. И обруч есть, и скачет так же. Так и стала эта упаковка "попугаем".

Только это все было гораздо позже, конечно. А сейчас – отшлепал я непослушную Ленку и в той же позе, что лупил, ее придержал и опять замотал в "школьницу". Не умеет себя вести – будем учить.

Думаю, интересно, а что бы ей с ногами сделать, чтоб не удирала? Вспомнил, как ее держал, пока она писала:

Вот тут мне батин ремень и пригодился. Нет, ремнем я ее не стал лупить. Раскинул мозгами, надел на него мягкие наплечники от рюкзачных лямок, посадил Ленку на колени спиной к себе, концы ремня сложил вместе и этот ремень как бы на нее одел, только на уровне сисек и наизнанку – лицевой стороной к ее спинке.