Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Опека молодняка
1 [2]
– Они уже трахаются вовсю!
– Ну и что?
– Нет, ну как ты не понимаешь! Им по четырнадцать лет, а они уже...
– Тю, ты в какое время живешь?
Наташа Боронина ходит из угла в угол, нервно размахивая рукой с зажженной сигаретой. Сигарета дымит и испускает на редкость противную вонь.
– Ната, ты бы лучше курить бросила. Это вреднее, чем здоровый секс.
– Какой он на х... здоровый! – Наташка матерится редко, но сейчас ее, видимо, прорвало. – Эта писюшка малолетняя совсем сдурела. Блин! Что я матери скажу?
– А мать когда приедет?
Наташка глубоко затягивается и стряхивает пепел прямо на ковер.
– Недели через две-три.
– Ну нормально, тогда уже мы будем знать, залетела Ритка или нет. А там, может, и говорить ничего не придется.
– Дура ты, Любка!
Наташа-Наташа, бедная моя правильная подружка... Хороший ты человечек, только слишком умный. И слишком правильный. А вот поди ж ты, какая злая шутка матери-природы: сестренка у тебя порочная насквозь. Девочка, которая в двенадцать лет уже интересовалась у меня значением слова "лесбиянка" и пытавшаяся спровоцировать на подобные забавы, явно не создана для целомудренной жизни.
Наташка зло вдавливает сигарету в пепельницу.
– Я иногда не понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда издеваешься.
Ох, Наталья... Если б ты знала, насколько я сейчас серьезна!
Неделю назад Ритка выхватила меня возле своей школы и вцепилась в рукав мертвой хваткой.
– Люба, дело есть.
– Валяй.
– Нужна свободная хата. Сегодня.
Я окинула ее веселым взглядом.
– Ну, и кому ты решила подарить в итоге свою невинность?
– Никите.
– Одобряю твой выбор, дитя мое.
Вокруг Риты увивается квартет вечно возбужденных юнцов. Самый младший – это и есть Никита – учится с ней в одном классе, самый старший всего на год моложе меня. Впрочем, эта кандидатура уже ликвидирована. Буквально на днях я его затащила к себе и тщательно обработала. Парень что-то блеял и пытался отшутиться, ссылаясь на нездоровый интерес к нимфеткам, но путем несложных женских хитростей быстро был направлен на путь истинный. Трахался, кстати, он довольно неплохо. Возможно, потом Ритка устроит мне скромную сцену ревности, впрочем, от нее не убудет.
Я улыбнулась при воспоминании о своей активности в отношении этого дивного мужского экземпляра.
– Валера, мне надо с тобой поговорить насчет Ритки.
Валера икает и подозрительно смотрит на меня.
– Да не бойся ты, я не собираюсь тащить тебя в ментовку за домогательство к несовершеннолетним.
– Так ей четырнадцать уже, уголовный кодекс разрешает.
– Зато не разрешаю я. Балбес здоровый, а вдруг она по дурости втрескается в тебя?
– Ну...
– Не мычи! Сегодня вечером чтобы был у меня.
– А... А зачем?
Устало вздыхаю.
– Валера, ты правда такой идиот или просто прикидываешься?
Наш разговор о неправильности его устремлений занял не более семи минут. Оборвала я этот диалог быстро и конструктивно.
– Значит так, Валера. Ритку ты не трахаешь. Дите она еще, да и у нее без тебя поклонников хватает.
– Да я их как щенков расшвыряю!
– Не надо, Валера. Не надо. Предлагаю тебе полноценный обмен. Я, конечно, давно уже не девственница, но зато обещаю выполнить все фантазии.
Он смотрит на меня обалделым взглядом.
– ВСЕ?
Ох ты ж, мама родная... Мальчик, мальчик! Ну какие у тебя могут быть фантазии в таком возрасте? Привязать полотенцем к кровати? Вымазать медом и облизать? Трахнуть красивую бабу по полной программе? Это даже не фантазии, а так... Как говорится в старом пошлом анекдоте, "жалкое подобие левой руки". Если бы ты знал, что мы вытворяли с Гариком-Летчиком, ты бы забыл о существовании такого жанра, как порнофильм. Гарик, конечно, псих, но псих талантливый. Так, как он умеет завести бабу, могут немногие.
– Валера, запомни раз и навсегда: для любовников нет ничего запрещенного, если только их секс доставляет удовольствия ОБЕИМ сторонам. Усвоил?
Он ошарашено кивает.
– Все, свободен. Жду тебя сегодня вечером в своей постели. Увижу возле Ритки – откушу то, чем ты меня собираешься ублажать.
Как я и предполагала, никаких особых фантазий у Валеры не оказалось. Я долго потешалась над тем, как он пытался объяснить эзоповым языком, что хотел бы попробовать анальный секс. Там были такие речевые обороты...
В итоге юноша ушел полностью довольный собой и мной. Я, впрочем, тоже не осталась обиженной.
А вот Никита мне нравился. Очень красивый мальчик из хорошей семьи, в которой даже завтракают, наверное, с салфеткой за воротником, а водку пьют исключительно из второго стекла. Умный, неторопливый, знающий себе цену. Он, скорее всего, тоже еще девственник, но, возможно, так даже будет лучше. Я не уверена, что у них с Ритой получится что-то надолго, но в любом случае для нее это оптимальный вариант начала половой жизни.
А уж если быть совсем честной, то через Ритку я хотела подобраться к перевоспитанию Натальи. Нет, я, конечно, все понимаю: мораль, семья, папина любимица, отличница и спортсменка – такие девушки умеют ценить себя и хранить верность. Только Наталья хранила ее неизвестно кому. Молодые люди долго с ней не задерживались, потому что уже где-то через пару недель начинали намекать на интимные отношения, а у Натальи в такие моменты врубался на полную мощность гормон агрессии. Рекорд встреч с ней поставил какой-то Вася, на редкость меланхоличный и задумчивый человек. Их роман продлился целую осень – с начала сентября по конец декабря. В конце концов, даже Вася не выдержал и попытался объяснить Наташке, что и его терпению пришел конец.
Наталья устроила истерику и выгнала его с пожеланием больше никогда не встречать на своем правильном пути. Вася гордо удалился и уже через месяц вовсю радостно трахал какую-то школьницу, не обремененную вопросами морали.
К Наталье с душеспасительными беседами я подкатывалась неоднократно. Все-таки, в двадцать четыре года оставаться девственницей – это явный перебор. Наташка отмахивалась от меня, как от назойливой мухи.
– Люба, ну я не могу как ты...
– А что "как я"?
– Да ты ж с мужиками жить начала вообще в неприличном возрасте.
– И кому от этого плохо?
Вот странно: всех своих подруг, ведущих, по моему скромному мнению, не такой уж бурный образ жизни, Наталья порицает. А меня любит, несмотря на то, что ей известна значительная часть моих похождений. Где логика – непонятно.
– Ну, не хочу я быть такой – и все!
– Красивой, уверенной в себе, интересной?
– Тьфу на тебя, Любка!
М-даа... Тяжелый человек Наталья. Но ничего, будем штурмовать и эту крепость.
Рита и Никита появились у меня в квартире ровно в семнадцать ноль-ноль. Хоть часы сверяй.
– Уважаю пунктуальность, – хмыкнула я.
Оба они стояли на пороге и откровенно мялись.
– Ладно, дети, даю вам на все про все два часа. Этого более чем достаточно, поверьте испорченной женщине. Я буду в квартире напротив. Как только закончите и приведете себя в порядок, брякните вот по этому номеру, – я кинула на диван листок, выдранный из блокнота. – Желаю удачи.
И захлопнула за собой дверь.
Напротив меня жил Тамерлан. Уж как было его настоящее имя, понятия не имею. Звезды сложились таким образом, что именно вчера у нас состоялся судьбоносный разговор.
Я стояла возле подъезда с полными сумками и отдувалась, моля высшие силы о том, чтобы у нас в доме не отключили свет. В противном случае мне бы пришлось с двумя баулами топать к себе на седьмой этаж.
– Неправильно все это...
Я резко обернулась. Позади меня, скрестив руки на груди, стоял Тамерлан, разглядывая меня узкими темными глазами.
– Что неправильно?
– Что ты сама носишь свои сумки.
– А чьи сумки я должна таскать? – Тут же огрызнулась я.
– Э-э... – Тамерлан прищелкнул языком и подхватил мои баулы. – Не так своих поклонников воспитываешь.
И он легким шагом начал подниматься по лестнице. Под майкой отчетливо перекатывались мышцы. А несет он сумари мои как пушинку, даже и не скажешь, что там килограмм по пятнадцать в каждой.
К Тамерлану я испытывала довольно странные чувства. Вообще, азиаты – народ особый, там фиг поймешь, какие эмоции они испытывают, по лицу не определишь. А глядя на его руки, испещренные шрамами, как-то не верилось в спокойное прошлое этого человека.
Он появился в нашем доме полгода назад. Ремонт у себя не делал, жил тихо и незаметно. Да и видела я его, только если уходила из дома рано. В шесть утра он, бодрый и свежий, уже ожидал под подъездом какую-то машину. Видимо, доставлявшую его на работу. Хотя где и кем он работал – понятия не имею.
Тамерлан донес мои сумки до двери и осторожно поставил их у порога.
– Ну, спасибо, помог слабой женщине.
Он посмотрел на меня и усмехнулся.
– Был бы я помоложе, ох, как бы занялся твоим перевоспитанием, а?
Напугал, дедушка... У меня были мужчины разных возрастов.
– А сколько тебе?
– Сорок девять.
Однако неплохо сохранился мужик. Я думала где-то чуть больше тридцати пяти.
– А может, я и не откажусь от перевоспитания?
Он с любопытством посмотрел на меня и хмыкнул.
– Так поторопись. Я через два дня уезжаю.
– Куда?
– Далеко. В Сибирь. Насовсем. Не нравится мне ваш город. Суеты тут много.
Я приподнялась на цыпочках и легко коснулась губами его щеки.
– Ну, не такой уж и плохой, наш город. Все-таки, здесь тоже есть свои достоинства. Завтра, если захочешь, мы их обсудим.
Лукаво подмигнула ему и закрыла за собой дверь.
И вот теперь, стоя у его двери, я мучительно соображала, какая же нелегкая потянула меня за язык. Нет, Тамерлан, если смотреть объективно – довольно привлекательный мужчина. Высокий, мускулистый, глаза черные, как уголь... Но, согласитесь, прожить с человеком полгода на одной лестничной клетке, а потом ни с того ни с сего прыгать к нему в постель... Может, он на мне опробовал какую-то свою азиатскую магию, мне не ведомую?
Дверь открылась после третьего звонка.
– Извини, я на балконе был, не слышал. Проходи.
Я зашла в его квартиру. Никаких следов того, что человек готовится к отъезду. Обычно в таких домах все верх дном, по углам стоят бесчисленные мешки, со стен свисают оторванные обои и вообще вся обстановка наталкивает на мысли о погроме. У Тамерлана в его однокомнатной квартире на полу лежала огромная тахта, в углу стояла пара сумок.
– Ну и что?
– Нет, ну как ты не понимаешь! Им по четырнадцать лет, а они уже...
– Тю, ты в какое время живешь?
Наташа Боронина ходит из угла в угол, нервно размахивая рукой с зажженной сигаретой. Сигарета дымит и испускает на редкость противную вонь.
– Ната, ты бы лучше курить бросила. Это вреднее, чем здоровый секс.
– Какой он на х... здоровый! – Наташка матерится редко, но сейчас ее, видимо, прорвало. – Эта писюшка малолетняя совсем сдурела. Блин! Что я матери скажу?
– А мать когда приедет?
Наташка глубоко затягивается и стряхивает пепел прямо на ковер.
– Недели через две-три.
– Ну нормально, тогда уже мы будем знать, залетела Ритка или нет. А там, может, и говорить ничего не придется.
– Дура ты, Любка!
Наташа-Наташа, бедная моя правильная подружка... Хороший ты человечек, только слишком умный. И слишком правильный. А вот поди ж ты, какая злая шутка матери-природы: сестренка у тебя порочная насквозь. Девочка, которая в двенадцать лет уже интересовалась у меня значением слова "лесбиянка" и пытавшаяся спровоцировать на подобные забавы, явно не создана для целомудренной жизни.
Наташка зло вдавливает сигарету в пепельницу.
– Я иногда не понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда издеваешься.
Ох, Наталья... Если б ты знала, насколько я сейчас серьезна!
Неделю назад Ритка выхватила меня возле своей школы и вцепилась в рукав мертвой хваткой.
– Люба, дело есть.
– Валяй.
– Нужна свободная хата. Сегодня.
Я окинула ее веселым взглядом.
– Ну, и кому ты решила подарить в итоге свою невинность?
– Никите.
– Одобряю твой выбор, дитя мое.
Вокруг Риты увивается квартет вечно возбужденных юнцов. Самый младший – это и есть Никита – учится с ней в одном классе, самый старший всего на год моложе меня. Впрочем, эта кандидатура уже ликвидирована. Буквально на днях я его затащила к себе и тщательно обработала. Парень что-то блеял и пытался отшутиться, ссылаясь на нездоровый интерес к нимфеткам, но путем несложных женских хитростей быстро был направлен на путь истинный. Трахался, кстати, он довольно неплохо. Возможно, потом Ритка устроит мне скромную сцену ревности, впрочем, от нее не убудет.
Я улыбнулась при воспоминании о своей активности в отношении этого дивного мужского экземпляра.
– Валера, мне надо с тобой поговорить насчет Ритки.
Валера икает и подозрительно смотрит на меня.
– Да не бойся ты, я не собираюсь тащить тебя в ментовку за домогательство к несовершеннолетним.
– Так ей четырнадцать уже, уголовный кодекс разрешает.
– Зато не разрешаю я. Балбес здоровый, а вдруг она по дурости втрескается в тебя?
– Ну...
– Не мычи! Сегодня вечером чтобы был у меня.
– А... А зачем?
Устало вздыхаю.
– Валера, ты правда такой идиот или просто прикидываешься?
Наш разговор о неправильности его устремлений занял не более семи минут. Оборвала я этот диалог быстро и конструктивно.
– Значит так, Валера. Ритку ты не трахаешь. Дите она еще, да и у нее без тебя поклонников хватает.
– Да я их как щенков расшвыряю!
– Не надо, Валера. Не надо. Предлагаю тебе полноценный обмен. Я, конечно, давно уже не девственница, но зато обещаю выполнить все фантазии.
– ВСЕ?
Ох ты ж, мама родная... Мальчик, мальчик! Ну какие у тебя могут быть фантазии в таком возрасте? Привязать полотенцем к кровати? Вымазать медом и облизать? Трахнуть красивую бабу по полной программе? Это даже не фантазии, а так... Как говорится в старом пошлом анекдоте, "жалкое подобие левой руки". Если бы ты знал, что мы вытворяли с Гариком-Летчиком, ты бы забыл о существовании такого жанра, как порнофильм. Гарик, конечно, псих, но псих талантливый. Так, как он умеет завести бабу, могут немногие.
– Валера, запомни раз и навсегда: для любовников нет ничего запрещенного, если только их секс доставляет удовольствия ОБЕИМ сторонам. Усвоил?
Он ошарашено кивает.
– Все, свободен. Жду тебя сегодня вечером в своей постели. Увижу возле Ритки – откушу то, чем ты меня собираешься ублажать.
Как я и предполагала, никаких особых фантазий у Валеры не оказалось. Я долго потешалась над тем, как он пытался объяснить эзоповым языком, что хотел бы попробовать анальный секс. Там были такие речевые обороты...
В итоге юноша ушел полностью довольный собой и мной. Я, впрочем, тоже не осталась обиженной.
А вот Никита мне нравился. Очень красивый мальчик из хорошей семьи, в которой даже завтракают, наверное, с салфеткой за воротником, а водку пьют исключительно из второго стекла. Умный, неторопливый, знающий себе цену. Он, скорее всего, тоже еще девственник, но, возможно, так даже будет лучше. Я не уверена, что у них с Ритой получится что-то надолго, но в любом случае для нее это оптимальный вариант начала половой жизни.
А уж если быть совсем честной, то через Ритку я хотела подобраться к перевоспитанию Натальи. Нет, я, конечно, все понимаю: мораль, семья, папина любимица, отличница и спортсменка – такие девушки умеют ценить себя и хранить верность. Только Наталья хранила ее неизвестно кому. Молодые люди долго с ней не задерживались, потому что уже где-то через пару недель начинали намекать на интимные отношения, а у Натальи в такие моменты врубался на полную мощность гормон агрессии. Рекорд встреч с ней поставил какой-то Вася, на редкость меланхоличный и задумчивый человек. Их роман продлился целую осень – с начала сентября по конец декабря. В конце концов, даже Вася не выдержал и попытался объяснить Наташке, что и его терпению пришел конец.
Наталья устроила истерику и выгнала его с пожеланием больше никогда не встречать на своем правильном пути. Вася гордо удалился и уже через месяц вовсю радостно трахал какую-то школьницу, не обремененную вопросами морали.
К Наталье с душеспасительными беседами я подкатывалась неоднократно. Все-таки, в двадцать четыре года оставаться девственницей – это явный перебор. Наташка отмахивалась от меня, как от назойливой мухи.
– Люба, ну я не могу как ты...
– А что "как я"?
– Да ты ж с мужиками жить начала вообще в неприличном возрасте.
– И кому от этого плохо?
Вот странно: всех своих подруг, ведущих, по моему скромному мнению, не такой уж бурный образ жизни, Наталья порицает. А меня любит, несмотря на то, что ей известна значительная часть моих похождений. Где логика – непонятно.
– Ну, не хочу я быть такой – и все!
– Красивой, уверенной в себе, интересной?
– Тьфу на тебя, Любка!
М-даа... Тяжелый человек Наталья. Но ничего, будем штурмовать и эту крепость.
Рита и Никита появились у меня в квартире ровно в семнадцать ноль-ноль. Хоть часы сверяй.
– Уважаю пунктуальность, – хмыкнула я.
Оба они стояли на пороге и откровенно мялись.
– Ладно, дети, даю вам на все про все два часа. Этого более чем достаточно, поверьте испорченной женщине. Я буду в квартире напротив. Как только закончите и приведете себя в порядок, брякните вот по этому номеру, – я кинула на диван листок, выдранный из блокнота. – Желаю удачи.
И захлопнула за собой дверь.
Напротив меня жил Тамерлан. Уж как было его настоящее имя, понятия не имею. Звезды сложились таким образом, что именно вчера у нас состоялся судьбоносный разговор.
Я стояла возле подъезда с полными сумками и отдувалась, моля высшие силы о том, чтобы у нас в доме не отключили свет. В противном случае мне бы пришлось с двумя баулами топать к себе на седьмой этаж.
– Неправильно все это...
Я резко обернулась. Позади меня, скрестив руки на груди, стоял Тамерлан, разглядывая меня узкими темными глазами.
– Что неправильно?
– Что ты сама носишь свои сумки.
– А чьи сумки я должна таскать? – Тут же огрызнулась я.
– Э-э... – Тамерлан прищелкнул языком и подхватил мои баулы. – Не так своих поклонников воспитываешь.
И он легким шагом начал подниматься по лестнице. Под майкой отчетливо перекатывались мышцы. А несет он сумари мои как пушинку, даже и не скажешь, что там килограмм по пятнадцать в каждой.
К Тамерлану я испытывала довольно странные чувства. Вообще, азиаты – народ особый, там фиг поймешь, какие эмоции они испытывают, по лицу не определишь. А глядя на его руки, испещренные шрамами, как-то не верилось в спокойное прошлое этого человека.
Он появился в нашем доме полгода назад. Ремонт у себя не делал, жил тихо и незаметно. Да и видела я его, только если уходила из дома рано. В шесть утра он, бодрый и свежий, уже ожидал под подъездом какую-то машину. Видимо, доставлявшую его на работу. Хотя где и кем он работал – понятия не имею.
Тамерлан донес мои сумки до двери и осторожно поставил их у порога.
– Ну, спасибо, помог слабой женщине.
Он посмотрел на меня и усмехнулся.
– Был бы я помоложе, ох, как бы занялся твоим перевоспитанием, а?
Напугал, дедушка... У меня были мужчины разных возрастов.
– А сколько тебе?
– Сорок девять.
Однако неплохо сохранился мужик. Я думала где-то чуть больше тридцати пяти.
– А может, я и не откажусь от перевоспитания?
Он с любопытством посмотрел на меня и хмыкнул.
– Так поторопись. Я через два дня уезжаю.
– Куда?
– Далеко. В Сибирь. Насовсем. Не нравится мне ваш город. Суеты тут много.
Я приподнялась на цыпочках и легко коснулась губами его щеки.
– Ну, не такой уж и плохой, наш город. Все-таки, здесь тоже есть свои достоинства. Завтра, если захочешь, мы их обсудим.
Лукаво подмигнула ему и закрыла за собой дверь.
И вот теперь, стоя у его двери, я мучительно соображала, какая же нелегкая потянула меня за язык. Нет, Тамерлан, если смотреть объективно – довольно привлекательный мужчина. Высокий, мускулистый, глаза черные, как уголь... Но, согласитесь, прожить с человеком полгода на одной лестничной клетке, а потом ни с того ни с сего прыгать к нему в постель... Может, он на мне опробовал какую-то свою азиатскую магию, мне не ведомую?
Дверь открылась после третьего звонка.
– Извини, я на балконе был, не слышал. Проходи.
Я зашла в его квартиру. Никаких следов того, что человек готовится к отъезду. Обычно в таких домах все верх дном, по углам стоят бесчисленные мешки, со стен свисают оторванные обои и вообще вся обстановка наталкивает на мысли о погроме. У Тамерлана в его однокомнатной квартире на полу лежала огромная тахта, в углу стояла пара сумок.