Мент поганый

На сей раз он не растягивал процедуру, а сразу – резко и хищно – ввел член в маленькую писюльку, засунул его до отказа, так, что сам испытал боль. И начал сильно и размеренно качаться на ребенке, каждый раз доводя член до максимальной глубины. Он чувствовал, как головка члена касается горячей, влажной стенки матки – это возбуждало еще больше. Одновременно он левой рукой мял маленькие титьки, а правой водил по упругой попке, засовывая палец во вторую дырочку, от чего девочка стонала во сне.

Кончил он бурно, едва удерживаясь от крика.

2

Проснулся майор поздно. Майское солнце вовсю поливало маленькую комнату. Он сразу посмотрел на соседнюю кровать. Даша еще дремала.
Майор окончательно обессилил уже под утро. Он тщательно подмыл девчонку в ванной, положил ее временно на свою кровать, снял простыню, перевернул матрац заляпанной стороной к пружинам, вновь застелил постель гостиничным бельем и уложил девчонку под одеяло. И только тогда прилег сам, предвкушая целую неделю блаженства.

Сейчас, проснувшись, неторопливо совершая утренний туалет, майор подумал, что, гуляя с девчонкой по городу, он может наткнуться на ее знакомых или родственников. Не мог же он всю неделю продержать ее в гостинице – это наверняка вызовет подозрение у обслуги.

Майор мог решить эту проблему, увезя девочку в какой-нибудь загородный Дом отдыха, но жадность была в Олеге Панфиловиче родной сестрой похоти. Он разрывался между острым желанием трахаться и нежеланием тратиться.

Тоненький голосок прервал его размышленья.

– Дядя Олег, я уже проснулась. Мы пойдем в Детский мир?

"Вот, шмакодявка, – подумал Момот, вытираясь, – не успела проснуться, как подавай ей магазин. Как же, буду я еще на эти иностранный куклы деньги разводить, они, небось, дорогие."

– Посмотрим, – сказал он строго, – я еще не знаю, как у меня со временем. У меня же всякие дела в городе имеются, не только магазины.

– Вы обеща-а-али! – капризно отозвался голосок.

Майор вышел из ванной.

– Потом решим, чуть позже. Я зря не обещаю. Только куклу тебе еще заработать надо. Я и так тебя балую бесплатно. Кормлю, пою. Вот, колечко тебе купил золотое.

Момот показал колечко. Девчонка села в кровати, свесив худенькие ноги.

– Ой, а дайте его мне.

– Только примерить. Давай договоримся, я буду на тебя тратить деньги, но не даром. Ты их будешь зарабатывать.

– Я согласная, – беззаботно сказала девочка, надевая колечко на средний палец, – а что надо работать?

– Ну, во первых, я должен убедиться, что ты умеешь хранить тайну.

– Это секрет? Умею. Я много секретов знаю.

– И ни кому не рассказываешь?

– Кто ж секреты рассказывает?

– Нет, я тебе не верю. Доказать можешь?

– А как доказывать?

Даша встала, ее слегка шатнуло.

– Вот, кулема, – ругнулась она сама на себя, – так заспалась, что ходить разучилась.

Она подсела к столу, налила стакан фанты, отломила хлеб. Видно было, что в ее семье умываться по утрам не принято. Майор посмотрел сверху на девчонку, на растрепанные короткие волосы, на шустрые глазенки под белесыми ресницами, на пухлые губки, на тоненькие ключицы, рядом с которыми билась синенькая жилка, на маленькие грудки, слегка прикрытые распахнутым воротом его рубахи.
– Как доказывать? – переспросил майор, будто раздумывая. – Я придумаю для тебя испытание и, если ты его пройдешь, то поверю, что ты умеешь хранить тайну. И тогда отдам золотое колечко насовсем.

– А куклу?

– Ну, может быть. Тогда два испытания будет: одно сейчас, а второе – вечером. Согласна?

– Я сейчас, пописаю.

Даша опять, пошатнулась, вставая и неуверенно пошла в ванную. Момот задумался. Он, собственно, был педиатром, он специально избрал эту профессию, чтоб иметь легальный доступ к детям. Еще в мединституте экспериментировал с разными снотворными, испытывая их на самом себе. У детей был слишком быстрый обмен веществ, взрослые дозы могли или не подействовать, или оказаться опасными для жизни. После защиты диплома кайфовал в детской поликлинике, заслужил своей добросовестностью несколько благодарностей. И охотно соглашался на ночные дежурства... Из-за этих ночных дежурств и пришлось уйти в зэковскую больничку.

"Не переборщил ли я с дозой? – думал он. – Впрочем, вряд ли. Это психотропный препарат, он может остаточно действовать, как мышечный релаксант. Да, кажется в рецептурном справочнике так и сказано: возможно побочное действие, проявляющееся в расслабление мышц и нарушении координации движений. Легко снимается любым анальгетиком."

– Ну-ка, прими эту таблетку, – дал он Даше баральгин, – а то тебя качает, как матроса на палубе в шторм.

– Ты спрашиваешь, какое испытание? Я придумал, ты сама выберешь свое испытание. Я возьму три бумажки, – майор достал из кителя блокнот, вырвал листик, аккуратно сложил его и оторвал по сгибам три полоски бумаги, – и на каждой напишу одно испытание. Потом мы свернем их, перемешаем. То испытание, которое ты сама вытянешь, и будет твоим. Как в лотерею.

Майор был знатоком детской психологии. Этот трюк лучше всего срабатывал с культурными детьми из хороших семей. Он не сомневался, что Даша тоже попадется.

– А чей это китель? – спросила Даша. – А какие испытания вы напишите?

– Китель мой. Я не говорил тебе, разве, что я военный? А испытания я при тебе писать буду. Первое испытание – страхом. Если вытянешь бумажку с надписью "страх", я сделаю так, что тебе станет очень страшно. Второе испытание болью, – майор говорил и подписывал бумажки, прикрыв их другой рукой, – я так и пишу – "боль". Я сделаю тебе больно. И третье испытание – "стыд". Если вытянешь эту бумажку, тебе будет очень стыдно. Но все это, как бы понарошку. Главное, ты никому не должна будешь об этих испытаниях рассказывать. Расскажешь – не умеешь хранить секрет, беречь тайну. Значит, конец нашей дружбе и никаких подарков.

– А мне долго больно будет?

– Нет, не долго. И страх – не долго. Вот, если стыд попадется, тогда долго. Но стыд, это же не боль...

– Я не знаю, я боюсь вообще-то. – Даша включила телевизор и внимательно вгляделась в экран. – Ну, если больно недолго, я вытерплю. Лучше бы стыд. А как это стыд?

– Узнаешь, если вытянешь. Ты поняла, что никому не полсловечка.

– Поняла, поняла. А вы мне, если я соглашусь, сразу колечко подарите?

– Конечно.

– Тогда я согласная. Только я поем чуток.

Пока девочка ела, майор делал вид, что читает книжку. Он посматривал поверх книжки на Дашу и сладкая дрожь пробирала его. Если девчонка не забрыкается при "испытании", вечером он сможет не усыплять ее, а делать, что хочет под видом второго испытания. Куклу, дурацкую, придется купить, раздраженно беспокоила его единственная неприятная мысль.

Даша вытерла ладошкой губы:

– Я готовая.

Майор скатал поочередно три бумажки в трубочки, помешал их в руках, положил на стол.

– Тяни!

– Только бы не больно, – вздохнула Даша и смело развернула ближнюю. – Ура, стыд!

Майор поспешно собрал оставшиеся бумажки, смял их в кулаке. Нельзя, чтоб Даша случайно их увидела, на всех красовалась одна надпись – "стыд".

– Что теперь? – торопила девчонка.

– Теперь мы зайдем в ванную, выключим свет, чтоб друг друга не видеть, и я буду трогать тебя, где хочу и как хочу. А ты не будешь сопротивляться и никому об этом не расскажешь. Сможешь?

– Эх, – по-взрослому вздохнула девочка, – я смогу. И как-то обреченно пошла в ванную, выключив по дороге свет.

Майор зашел за ней, не заметив, что девочка погасла. Он, несмотря на почти бессонную ночь, опять был возбужден неистово.

Он зашел за девочкой, прикрыл дверь и в полной темноте ванной нашарил худенькое плечо. Рука скользнула под рубашку к маленькой титьке, будто в первый раз. Второй рукой он быстро "заглянул" под рубашку снизу – трусики девчонка не одела. И Момот начал растягивать удовольствие:

– Ты не боишься меня?

– Нет.

– Ты веришь, что я тебе не сделаю ничего плохого.

– Ну...

– И никому не расскажешь?

– Что, я дура что ли, совсем.

– Дай, тогда, свою руку.

– Вы хотите, чтоб я вас за письку потрогала?

– А ты откуда знаешь?

– Тот, я вам рассказывала, мамин, ну, что маме, как муж... Он заставлял.

– А еще что он заставлял?

– Вы же сами знаете... Хотите, я вам подружку приведу? Она всегда согласная за деньги.

– А она не разболтает? Подожди, не убирай руку. Вот так, води рукой туда-сюда...

– Что вы. Она иногда по несколько дней дома не ночует. И нипочем не болтает. Только – мне, но мы же подружки.

– А сколько ей лет?

– Тринадцать скоро будет.

– Ну, что ж, я подумаю. А тебе не жалко будет, что я ей деньги дам, которые мог тебе дать? Ты не дергай, Даша, води рукой полегонечку. И кулачок сжимай...

– Я не жадная. И у меня все равно уже колечко есть. И кукла будет.

– Ты забываешь, Даша, кукла, это если второе испытание пройдешь.

– Такое же?

– Трудней, но похожее... Подожди, я тебе помогу. Ты только теперь не торопись. Давай вместе, а потом, когда я скажу, губы подставь, я тебя поцелую...

– Если похожее, то я пройду. Вы можете заранее куклу покупать. А целоваться я сама люблю, хотите покажу.

– Майор застонал. Он был близок к завершению, а тут еще девчонка так неумело поцеловала его сама, что он не мог не застонать. Левой рукой он сильно гладил девочке то письку, то грудки, и понимал, что вечером проблем с Дашей не будет. А, возможно, не будет проблем сразу с двумя девочками! Такого в жизни Момота еще не было – чтоб сразу две и обе по согласию...

Единственное, что несколько омрачало счастье Олега Панфиловича, это предчувствие денежных расходов. Но Даша, которая "согласная", Даша, слабо пытающаяся сопротивляться, спрашивающая "скоро уже, сделайте так, чтоб скоро," с ее неумелыми пухлыми губками, Даша и еще, возможно, ее подружка, умеющая не болтать и не ночевать дома... Нет, такое счастье стоило любых расходов...

Момот так сильно сжал маленькую титьку, что девочка тихонько всхлипнула, задергался, помогая ее, не слишком умелой, слабой ручонке – своей, обмяк блаженно, продолжая тискать, но уже нежней, мягче.

Впереди был не слишком длинный день с расходами и прекрасная длиннющая ночь. Он все же даст девчонкам что-нибудь слабенькое, чтоб не сидели у телевизора допоздна, что-нибудь легкое, вроде седуксена или димедрола. И ночью добавит дозу. Хорошо, когда они вялые, полусонные, но все же сознающие все и на все согласные.