Покушай куночку!

ОНА медленно дошла до входной двери, давая мне возможность успеть за ЕЕ задом, вышла на лестничную площадку и направилась к лифту. При каждом шаге одна из удивительно округлых ягодиц ГОСПОЖИ напрягалась, становилась твердой и приподнималась, а другая половинка ЕЕ аккуратненькой попы расслаблялась, обмякала и немного удалялась от моего носа. Это мерное раскачивание прекрасного зада ЛЮБИМОЙ в непосредственной близости от моего лица, которое плотно облегала тонкая ткань ЕЕ трусиков, сильно возбудило меня. Я подумал, что ко всей унизительности моего положения теперь добавляется еще торчащий член. Но я уже ничего изменить не мог. Моя ГОСПОЖА была права, я был полностью в ЕЕ власти. Я ползу за НЕЙ на коленях по холодному бетонному полу подъезда, мои руки связаны за спиной и, моя голова крепко привязана к заду моей ХОЗЯЙКИ. В таком положении я мог лишь следовать за НЕЙ, непрерывно вдыхая ЕЕ аромат.

ГОСПОЖА зашла в лифт. Я проследовал за НЕЙ и уже внутри лифта поудобнее припал к самому красивому месту ЖЕНЩИНЫ. Я поймал себя на мысли, что уже смирился с предстоящим публичным унижением и, более того, оно уже показалось мне желанным. В крови бушевал адреналин и на секунду я почувствовал, что произошедшее сегодня – это именно то, о чем я мечтал с первого дня знакомства со своей будущей ГОСПОЖОЙ. Что я просто боялся признаться себе в этом. Я понял, что вот оно – мое истинное призвание – быть униженным, избитым, связанным, обоссаным, в конце концов, моей обожаемой, любимой ГОСПОЖОЙ и получать от этого удовольствие, считая за награду возможность, полизать ЕЕ склизкую пизду.

Неожиданно я почувствовал сумасшедшее облегчение. Я вдруг осознал, что та жизнь, когда я был ЕЕ то ли другом, то ли любовником, больше не вернется, но я понял, что совсем не жалею об этом. Да, я стал ЕЕ рабом, вещью, и, честно говоря, мне это нравится. Ведь теперь я буду с НЕЙ рядом всегда, а это и есть счастье! Именно этого я и хотел добиться сегодня любой ценой. И вот цель достигнута – я с НЕЙ, и моя голова у неё между ног. От этих мыслей на меня накатил прилив нежности, и я стал радостно тереться щеками сквозь ставшие родными трусики на голове о прекрасные половинки попы ГОСПОЖИ и еще активнее заработал носиком между любимых ягодиц, затянутых в эластичные черные с отблеском трико.

В это время лифт остановился, и ГОСПОЖА двинулась вперед, к выходу из подъезда...

***

Сегодня я вернулся с работы пораньше. Обычно в это время моя ГОСПОЖА дома занимается, готовит задания в институт, но сегодня ОНА уже ушла гулять. Значит, придет не скоро, подумал я и начал привычно раздеваться в прихожей и складывать вещи в короб, поставленный в углу специально для моей одежды, в которой я хожу на работу. Дома я всегда хожу абсолютно голый. Так хочет ОНА, а ЕЕ желание – закон! Иногда летом ГОСПОЖА выводит меня погулять на улицу, но чаще всего это происходит в наказание за какую-нибудь провинность, то есть я выхожу гулять, стоя на коленях у ног ГОСПОЖИ, уткнувшись лицом в ЕЕ обожаемую мной попу, и опять-таки совершенно голый. Зимой же ОНА на улицу меня не водит, поэтому одежда мне нужна лишь для того, чтобы ходить на работу.

Я аккуратно уложил всю свою "рабочую" одежду в коробку и встал на колени. Это было мое обычное положение, вставать на ноги в квартире, мне было запрещено. Я открыл свой ящик в тумбочке для обуви и достал из него поношенный широкий кожаный ошейник и наручники. Привычным движением я закрепил у себя на шее ошейник, не торопясь, взял с тумбочки наручники и свел руки за спиной. Запястья ощутили знакомый холод металла, щелкнули замки, а это значит, вынуть руки из-за спины я сегодня больше не смогу. Ключ от наручников ГОСПОЖА носила всегда с собой.

На этом мой ежедневный ритуал приготовления к выполнению обязанностей раба был завершен. До прихода ГОСПОЖИ оставалось еще около часа.

Я посмотрел на себя в зеркало. Неожиданно на меня нахлынули воспоминания! Сегодня исполняется ровно год с того дня, как я перестал быть человеком. Уже прошел целый год! Даже не верится, что когда-то у меня была совсем другая жизнь. Я приходил в этот дом, я был в нем хозяин, я спал на кровати и смотрел телевизор, я ел за столом и пил настоящий "лимонад". Но я безумно любил одну ДЕВОЧКУ, ради которой был готов на все. Больше всего я боялся, что ОНА меня бросит. Я так этого боялся, что в один прекрасный осенний день, пытаясь ЕЕ удержать, наплевал на гордость и принялся целовать ЕЕ влажную пизду. В этот день я стал ЕЕ рабом, преданным и верным. Я променял собственную свободу на возможность ежедневно, ежечасно, ежесекундно прислуживать любимой ДЕВОЧКЕ, которую я теперь называл не иначе как "моя ГОСПОЖА".

С грустью глядя на отражение жалкого раба с ошейником на шее и скованными за спиной руками, я вспоминал тот день, изменивший всю мою жизнь. Я вспомнил, как трусливо ползал вокруг ГОСПОЖИ, пытаясь стянуть с НЕЕ обтягивающие кожаные брюки зубами. Я вспомнил, как безропотно открыл рот перед приближающейся к нему киской ГОСПОЖИ, как из нее потекли первые капли мочи мне в рот и, как я впервые попробовал ЕЕ мочу на вкус, стараясь проглотить все до последней капли. А ведь тогда я мог еще все исправить, ведь мои руки были еще свободны и, я был еще одет. Я же мог тогда встать из-под ЕЕ божественной попы, подойти к камере, достать кассету, разорвать пленку и гордо уйти. Сколько раз за этот год я представлял, как это могло быть… но, я не встал и не ушел. Я просто очень сильно боялся ЕЕ потерять. Я вспомнил, как в тот день первый раз потерял сознание, задыхаясь в промежности ГОСПОЖИ, а очнулся уже голым, со связанными руками. А дальше… дальше, я был уже не человек, я стал безмолвным рабом, который на все вопросы покорно отвечал: "Да, моя ГОСПОЖА".

"Тебе понравилось пить мою мочу?" – "Да, моя ГОСПОЖА!"

"Хочешь, я поссу тебе в рот еще?" – "Да, моя ГОСПОЖА!"

"А хочешь я тебя трахну в рот?" – "Да, моя ГОСПОЖА!"

"А Катькину мочу будешь пить?" – "Да, моя ГОСПОЖА!"… "Да, моя ГОСПОЖА!"… "Да, моя ГОСПОЖА!"… "Да, моя ГОСПОЖА!"

"Хочешь полизать мою пизду?" – "Да, моя ГОСПОЖА!"

"А хочешь понюхать мою жопу прилюдно во дворе?" – "Да, моя ГОСПОЖА!"

Тогда я еще не представлял, что ждет меня впереди. Я был доволен, ОНА не бросила меня, напротив, разрешила целовать ЕЕ между ножек, о чем я страстно мечтал, когда был влюбленным юнцом.

Случайно я поднял голову и посмотрел в угол прихожей, где на шесте был натянут мой "флаг" – черные шелковые полупрозрачные трусики моей ГОСПОЖИ. Именно те, которые большую часть того памятного вечера были одеты у меня на голове. Теперь – ЕЕ трусики стали моей святыней, символом власти ГОСПОЖИ над ЕЕ презренным рабом, перед которым, я обязан преклоняться! Каждое утро я выползаю на коленях в коридор, целую трусики ГОСПОЖИ тридцать раз, а потом зубами тяну за веревку, поднимая ЕЕ трусики, как флаг. Каждый вечер перед сном я спускаю свою святыню и целую ее еще тридцать раз. Сегодня мне это еще предстоит.

Я снова посмотрел на себя в зеркало и мой взгляд остановился на старом ошейнике, что несколько минут назад я ловко закрепил у себя на шее, и грустно улыбнулся. Ведь ему сегодня тоже ровно год. В голове опять понеслись картинки того дня. Я тогда сделал свой выбор и, вместо того, чтобы попытаться сопротивляться, пополз за НЕЙ на улицу. Мы вышли тогда из подъезда. ОНА – настоящая БОГИНЯ в свободном коротком свитере и обтягивающих безупречные стройные ножки черных блестящих эластичных трико, и я – запуганный раб, абсолютно голый, дрожащий от холода, волнения и стыда, с торчащим вверх членом, и женскими трусиками на голове, ползущий на коленях за своей ГОСПОЖОЙ, уткнувшись лицом в ЕЕ божественную попу, как в подушку. Как в тот вечер хохотали соседи! Толик – сосед с четвертого этажа, тогда спросил сквозь смех: "Слушай, красотка, он так пристроился к твоей заднице, мне даже завидно! Может он и мою жопу понюхает". ГОСПОЖА остановилась: "Ну, это, как ты его попросишь, может и понюхает, так ведь милый?" Последний вопрос явно был адресован ко мне. Я знал, как мне можно отвечать, но мне не хотелось так отвечать. Промолчать я тоже не мог, поэтому, дрожа от холода и стыда, я по глубже засунул лицо между ягодиц ГОСПОЖИ и тихо ответил, как должен был, уткнувшись носом в натянутое трико между ЕЕ ягодиц. ГОСПОЖА тогда громко рассмеялась и сказала Толику сквозь смех: "Он стесняется! Ха-ха! Молчит! Ха-ха! Только дует мне в задницу, так забавно!" – и уже мне добавила. – "Подуй еще дорогой! Это так эротично! Ха-ха-ха!" Но Толик не унимался: "А это что у него на голове-то? Твои трусы что ли?" ГОСПОЖА с наигранной гордостью сказала: "Это не трусы, это предмет его обожания! Он на них дрочит и носит их только на голове, чтобы лучше чувствовать их аромат, который остался с тех времен, когда я их натягивала на свою задницу! Ладно, Толик, мы пойдем, а то "Sex shop" скоро закроется, а нам еще надо купить наручники, ошейник и член, чтобы я могла трахать моего дорогого в жопу, так ведь, милый!" Я снова тихо ответил, уткнувшись в эластичную ткань трико между обожаемых ягодиц ГОСПОЖИ. "О! Опять начал дуть! Ха-ха! Ну, ладно, Толь, пока!" ГОСПОЖА, не спеша, пошла дальше, а я покорно пополз за НЕЙ, увлекаемый ремнем, который крепко притягивал за шею мою голову к священной для меня попе.

С тех пор, каждый вечер, приходя с работы, я самостоятельно без напоминаний надеваю мой старый кожаный ошейник и сковываю свои руки за спиной наручниками, купленными в тот день в маленьком провинциальном "Sex shope", в котором на мое счастье тогда не оказалось резиновых членов.

"А я ведь по-прежнему люблю ЕЕ", – подумал я, все еще стоя у зеркала. Я горько вздохнул, еще раз посмотрел на ничтожество своего отражения и пополз на коленях на кухню, чтобы успеть поужинать до прихода ГОСПОЖИ.

Миска с моей едой, если то, что в нее кидали, можно назвать едой, лежала в кухне на полу. Обычно я подъедал все отходы, остающиеся после ГОСПОЖИ. Я уже привык есть прямо из миски без помощи рук и вилки с ложкой, так как целый год хожу дома со скованными за спиной руками.