Валерка и другие (поэма №2)

Часть первая

НЕ ПЛАЧЬ, ДЕВЧОНКА:

Уходил служить Валерка – провожала вся родня:

И девчонка его – Верка, и соседи, и друзья.

Парня тоже провожали, – ели-пили за столом:

"Все мы в армии мужали, – старый дедушка Пахом,

Опрокидывая стопку, улыбался. – Не боись!"

И, поддев огурчик ловко, дед рассказывал "про жись":

Друг Колян "про дедовщину" без утайки говорил.

И, как опытный мужчина, безопасности учил.

Захмелевшего Валерку, – ужасалась тихо мать:

Раскрасневшаяся Верка обещала парня ждать:

И хотя не очень верил ей Валерка – что слова! – тем не менее, твердели у него штаны, едва.

В полутёмном коридоре прижималась передком.

К нему Верка: и, рукою теребя ей сиськи, он.

Целовал девчонку в губы: "Никого не подпущу:

Дожидаться тебя буду:" – гладя парня по плечу,

Щекотала Верка ухо жарким шепотом своим,

И штаны бугрились туго от желания любви – член стоял, и прогуляться звал Валерка, но она,

Не желая отдаваться, не пускала пацана

В свои трусики, и губы продолжал он целовать,

И шептала она: "Буду: честно буду тебя ждать!"

Закадычный друг Сережа, обещая проследить,

Обнимал Валерку тоже, – уходил пацан служить.

На два года: и украдкой вытирала слёзы мать:

На бумаге это гладко – долг Отечеству отдать:

А на деле: а на деле – две зимы и лета два, – провожали: пили-ели: "Ты, мамаша, не права,

Что рыдаешь: Оглянуться не успеешь, как орлом,

Смотришь, он уже вернулся! – пьяный дедушка Пахом.

Опрокидывал стопарик: улыбался: – Не боись!

Отслужить обязан парень!" И – рассказывал "про жись":

Как в Германии когда-то сам служил после войны:

И каким лихим солдатом был тогда он: – пацаны.

Деда слушать не хотели, и орал магнитофон:

Танцевали-пили-ели: содрогался сельский дом!..

: Утром у военкомата капитан команду дал:

"По автобусам, солдаты!" И – "солдат" поцеловал.

Неуклюже мать: Веруню засосал от всей души:

По-мужски обнял Сергуню: Мать заплакала: "Пиши:"

Проводили:

Часть вторая

СЛУЖБА В АРМИИ (IN BREVI)

И – два года

Пролетели-пронеслись:

Те, кто выжил, на свободу – "Смирно! Вольно!" – разошлись.

С чистой совестью:

Часть третья

MAGNA RES EST AMOR

Валерка

Долг Отечеству отдал:

Не дождалась его Верка – вышла замуж: "Не беда! – опрокидывая стопку, старый дедушка Пахом.

Поддевал огурчик ловко. – Где ей, курице, с орлом.

Вровень быть? – Витиевато успокаивал дедок.

Захмелевшего солдата. – Не печалься, голубок!

Верка ждать не захотела? Ну, и ветер ей под хвост!

У тебя их, этих девок, еще будет целый воз:

Не боись! – И дед, огурчик разжевав беззубым ртом,

Обещал: – Мы девку лучше во сто крат тебе найдём!"

Тем не менее, Валерка гнул своё – и говорил,

Что он любит только Верку: что одну её любил:

И что он уже не сможет так влюбиться ни в кого:

Закадычный друг Сережа успокаивал его:

"Не дури! На Верке клином не сошелся белый свет:"

Мать Валерке говорила, что он встретит ещё: "Нет, – отвечал Валерка грустно, – я других не полюблю:"

Так разыгрывал искусно и друзей он, и родню,

Говоря, что только Верка его сердцу дорога,

Что решили все: Валерка однолюб: И предлагал.

Закадычный друг Сережа то рыбалку, то вино:

"Чтоб развеяться немного", – пояснял он. "Всё равно", – отвечал Валерка: "Или: может, баню истопить?"

По соседству они жили: И дружили: Как открыть.

Свою душу?.. Невозможно: И молчать невмоготу:

"Истопить?" – спросил Сережа. И сказал Валерка: "Ну:

Истопи", – и так искусно он при этом радость скрыл,

Что Серёга свои чувства с лёгкой грустью осадил,

В миллионный раз подумав, что любви ответной ждать.

И смешно, и безрассудно: Глупо думать и мечтать,

Что понять Валерка сможет: Не поймёт он никогда: – про себя вздохнул Серёжа: Улыбнулся: "Ну, тогда:

Протоплю я завтра баню. Купим пива. Рыба есть:

Пацанов своих попарим, и – по бабам!" – "А ты здесь.

Не терял, наверно, время?" – "Я? Да как тебе сказать:"

Рассмеялись оба. "Серый, ты мне должен рассказать!" –

"Не расслышал я: ты хочешь, чтобы: что я показал?" –

"Ха-ха-ха!" – "Чего хохочешь?" – "Интересно ты сказал:"

Интересно: ну, ещё бы!

Часть четвертая

ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ВТОРОГО ВЗВОДА

(IN EXTENSO)

Здесь вернёмся мы назад – в дни армейской службы, чтобы прояснить, чему был рад.

Сероглазый статный парень, когда друг его – Сергей – зазывая его в баню, пошутил: совсем как гей.

Пошутил Серёга! – ну-тка, отчего Валерку вдруг.

Возбудила эта шутка? – без намёков скажем вслух:

Уходил служить Валерка непроткнутым пацаном:

А пришел – уже не целка: Замкомвзвода Иванов.

Сразу выделил солдата, стал в каптёрку зазывать,

Земляком и даже братом стал салагу называть:

Но, хотя после отбоя гомосекс в казарме цвёл,

Иванов в кровать с собою не тянул Валерку, – пёр.

Замкомвзвода в зад Серёгу, тайно Юрика вафлил:

Было с кем, и он не трогал "земляка" и "брата": был.

Настоящим гомофилом замкомвзвода, и в душе.

Не хотел он парня силой принуждать ебаться в "ж", – секс не путая с любовью, с замиранием в груди.

От подъёма до отбоя Иванов хотел любви:

И беспомощно, и страстно о Валерке думал он – настоящим педерастом замкомвзвода Иванов.

Был в душе, и под бравадой пряча истинную суть,

Миловидному солдату он хотел не просто вдуть, – был для этого Серёжа: и Валерку без труда.

Мог бы он отмужеложить, но – влюбившись в пацана,

Иванов хотел, чтоб парень потянулся сам к нему, – о взаимности мечтая, помогал он пацану:

Жизнь в казарме для солдата, если он к тому же мил, – что скрывать! – порой чревата покушением на тыл:

Сохранить не каждый может в первозданном виде зад – салабонов мужеложат старики: и есть разврат – когда делается явно: и совсем иное есть – когда делается тайно, – вариантов море здесь!..

Преотлично зная это, замкомвзвода Иванов

За Валеркой незаметно наблюдал – и был готов.

Свою помощь, если надо, оказать в любой момент:

"Земляком" и даже "братом" называл салагу дед – опекал его повсюду и в обиду не давал:

Как-то раз черпак Ублюдов фаловать Валерку стал:

Заманил его в сушилку, брюки сдёрнул с него вниз,

Развернул к себе затылком, жарко выдохнул: "Нагнись!

Поиграем в маму-папу: – Нетерпением горя,

Вмиг Валерку он облапал и, штаны спустив с себя,

Зашептал на ухо: – Тише: вазелинчик я припас:

Позабавимся, парниша: один раз – не пидарас:"

Наклонив Валерку грубо, руки вывернув ему,

Между ног тугой залупой обжигающе скользнул.

В темноте Ублюдов: "Тихо! – повторил он горячо. – стой, не бойся! Сейчас мигом смажу я тебе очко:"

Стал Валерка вырываться – голым задом закрутил:

Никогда ведь не ебался с пацанами!.. Обхватил.

Полуголого Валерку возбудившийся черпак

И, держа за бёдра цепко, залупившийся долбак.

Попытался всунуть сразу, позабыв про вазелин:

Ох! Момент был преопасный: мог бы запросто кретин.

Дефлорировать парнишку, насадив его очко

На свою тугую шишку, колом вздыбленную: но.

Замкомвзвода шум услышал – дверь в сушилку распахнул:

Приказал Валерке: "Вышел!", и – тот мигом натянул.

Свои брюки и мгновенно из сушилки прыгнул вон:

"Что, Ублюдов: много спермы? Захотелось с пацаном.

Поделиться?.. Ты же видел, что Валерка мне как брат:

Есть Серёга – ротный пидер: подставляет Игорь зад:

Есть ефрейтор Малафеев: сплошь одна голубизна!

Так чего же ты борзеешь?! Захотелось пацана,

Не проткнутого ни разу – с узкой дырочкой в заду?

Охуел?!! А ну-ка смазал свою дырку: – расстегнул.

Замкомвзвода свои брюки: "Саня: Саня: извини:" – побледнел Ублюдов. "Руки: руки, пидор, убери!

Любишь с горочки кататься – люби саночки возить:

Хотел в жопу поебаться? Поебёшься: так и быть!"

Дверь закрылась: и оттуда приглушенно голоса.

Зазвучали: "Стой, Ублюдов!" – "Саня! Саня! Больно, Са:" –

"Вазелином смажь сильнее:" – "Больно, Саня, не могу!" –

"Стой, не дёргайся: колени разведи пошире: ну!" – звук удара. – "Стой спокойно! Выше задницу: ещё:

"Не могу! Не надо! Больно: не могу я! Больно: о-о-о:" – стон донесся из-за двери: "Сука, жопой не крути:"

Миша вздрогнул – в это время в умывалку он входил:

Слева дверь вела в сушилку: справа – сразу – в туалет,

Разделённый на кабинки, – там горел дежурный свет,

Тусклый, чуть голубоватый, и стояла тишина:

Из сушилки до солдата донеслось глухое: "А-а-а!" – типа стона он услышал из сушилки: и в груди.

Сердце ёкнуло у Миши: "Не могу я:" – "Не пизди!"

Без сомнения, кого-то: кто-то там, за дверью, драл:

Миша вмиг покрылся потом, и – у Миши тут же встал.

Хуй в трусах непроизвольно: "Не могу я, Саня!" – "Блин!

Говорю я, стой спокойно:" – Замкомвзвода: а кто с ним?

В кулаке зажав подтирку – два тетрадные листа – салабон на дверь в сушилку молча пялился: Ну-да,

Иванов кого-то дрючит: ни хуя себе сеанс!

Бляха-муха: может, лучше испариться? Вот сейчас.

Дверь откроется оттуда: или – кто войдёт сюда:

Изнутри упёрся туго хуй в трусы: и что тогда.

Я, салага, буду делать? Колом дыбятся трусы:

Миша, вздрагивая нервно, обливался потом: "Ы-ы-ы:" – из сушилки еле слышно вновь раздался чей-то всхлип:

Сердце ёкнуло у Миши – застучало гулко: влип!