Солдатская шлюха

Я почувс-твовал, как по моим ягодицам течет его теплая сперма. Он с размаху шлепнул меня по заднице и отпустил. Я упал ничком на кафельный пол.

– Ничего, – сказал Шарик, тяжело дыша, – Эта пизда еще попомнит. Это пока она нравится Хозяину, она выше всех. А по-том... Вставай, пизда!

Я встал.

– Пошли к Монстру. Быстрей.

– Да, господин.

Монстром называли невысокого пузатого мужчика с сильно волосатыми руками, ногами и грудью и потрясающей длины членом (он ходил голый, если не считать такого же, как у всех рабов ошейника). За длину члена, а также за способность трахать без передыху на протяжении часа-двух-трех (в чем я скоро имел случай убедиться), кстати, Хозяин и назвал его Монстром. Монстр работал в поместье Хозяина поваром.
Когда Шарик привел меня на кухню, Монстр сидел в углу и наблюдал за тем, как суетятся возле котлов двое длинноволосых самочек в коротких белых халатиках. Я, наученный опытом, сра-зу же встал в позу наслаждения.

– Вот, Монстр, – сказал Шарик, – Хозяин велел тебе эту пизду привести. Звать Губкой.

– Я гляжу, ты ее уже поучил, – сказал Монстр, почесав пах. – Новенькая что ли?

– Ну. Их вчера двоих привезли. Одну пизду Хозяин для своей постели приказал приготовить, а эту – к тебе.

– Та – симпатичная?

– Да не бог весть что, но гонору много. Представь, я ее в ванну отвел, она там и меня, и Кисулю с Букашкой на колени поставила, а Кисулю трахнула. Я, говорит, ваша госпожа.

– Да? – Монстр ухмыльнулся. – Вот блядь. Посмотрим, что она запоет, когда Хозяину надоест. Эй, как там тебя? – крикнул он мне.

– Губка, господин, – ответил я.

– Чего сидишь? Вон, котлы грязные, иди чисти.

– Да, господин.

Я принялся за дело.

– А задница у нее ничего, здоровая, – меланхолично заме-тил Монстр. – Ты ее уже ебал?

– Ну, – Шарик подошел к одному из котлов, похлопал по заднице хлопотавшего возле котла самку, приоткрыл крышку, вдохнул аромат – Что там у Хозяина на обед?

– Суп харчо, – лениво ответил Монстр, продолжая разгляды-вать меня, – А в рот она как берет?

– Ну, нормально. Так чё спрашиваешь, возьми да проверь.

Ладно, Монстр, я пошел, – Шарик ловко вытащил из супа полусва-ренную куриную ногу и пошел, впившись в нее зубами.

– Ну пока, – сказал Монстр. Он подошел к одному котлу, попробовал из него, понюхал, как обстоят дела в другом. – Ладно, – сказал он, зевнув и почесав пах, – Я пойду подремлю. Когда вода закипит, позовете.

И он ушел в каморку. Я продолжал отдраивать котел, как вдруг мне пнули под зад. Я обернулся – передо мной стояли обе самки.

– Как ты стоишь, пизда? – спросил один из них и замахнул-ся. Я поспешно встал в позу наслаждения. Они засмеялись.

– Ты знаешь, кто ты?

– Да, госпожа. Я ниже всех.

– Правильно. Меня зовут Рафаэлла, а ее – Лодочка. Будешь нам подчиняться.

– Да, госпожа.

От дальнейшего меня избавил крик Монстра:

– Эй, Губка, иди сюда!

Я пришел к нему в каморку, опустился на колени рядом с его лежанкой.

– Да, господин.

– Уснуть не могу. Сделай-ка минетик.

– Слушаюсь, господин.

Я принялся за дело. Так начиналась моя рабская жизнь. Я сделал Монстру минет, потом он поставил меня раком и трахал, потом Лодочка почтительно сообщила Монстру, что вода кипит и он пошел к кастрюлям, потом что-то начал над ними колдовать, а мне знаком приказал стать перед ним на колени и продолжать делать ему минет.
Потом он, наконец, кончил. Тут пришли две новые самочки (одну Хозяин назвал Капелькой, а другую – Граблей), длинново-лосые, в симпатичных черного шелка плавочках и, конечно, с ошейниками. Они подавали Хозяину на стол во время обеда. Оба они с интересом разглядывали меня, но задать вопроса не реши-лись, опасливо поглядывая на Монстра, который, то и дело по-чесывая в паху, распоряжался Рафаэллой и Лодочкой.

Когда обед был подан, Монстр опять завалился спать, при-казав разбудить его, когда закипит вода. Рафаэлла с Лодочкой немедленно начали кушать сами, отправив меня чистить котлы и кастрюли, и набирать воду. Потом, правда, сжалившись, они по-ложили мне целую миску рисовой каши. Но ложки не дали.

– Такой пизде как ты ложка не положена, – смеясь сказал.

Рафаэлла.

– Да, госпожа, – как можно покорнее сказал я. Не вставая с колен я вылизал всю миску дочиста. Потом...

Это был очень тяжелый день. До самого вечера мне приш-лось делать самую грязную работу на кухне. При этом, когда Монстр отворачивался или куда-то уходил Рафаэлла или Лодочка норовили пнуть меня или щипнуть или шлепнуть по заду.

Наконец, пришел вечер. И это был тяжелый вечер. На кухню пришел Шарик и, подгоняя нас пинками и матерясь, отвел меня, Рафаэллу и Лодочку в дальний барак.

На полу барака лежали несколько охапок соломы, на кото-рых сидели и лежали уже знакомые мне Букашка, Кисуля и Капелька с Граблей, и еще трое неизвестных мне самочек, в одном из которых я узнал того, кто постригал утром кусты. Когда последний из нас вошел в барак, Шарик запер за нами дверь.

Как только дверь закрылась, Рафаэлла тут же толкнул ме-ня.

– На колени, пизда!

Я поспешно принял позу наслаждения.

– А, новенькая пизда! – Из дальнего угла ко мне подошел рослый, высокий, плечистый и бритоголовый парень в коротком, чуть прикрывающем зад платье из мешковины – Как тебя зовут?

– Губка, госпожа.

– Грамотная, – с сожалением сказал парень.

– Их двоих привезли, Корова, – сказал Кисуля. – Одну, Бу-синку для себя Хозяин выбрал.

– Шарик говорит, та стерва Кисулю трахнула, кричала, что она – госпожа, а все остальные – рабы, – сказал Рафаэлла.

– Так и было, – подтвердил Букашка. – А мне сказала Шарику минет делать.

– А эта? – Корова кивнул на меня.

– А эта нормально, свое место знает.

– Все равно поучить надо, чтоб не забывалась, – подал го-лос Лодочка.

– Надо, – согласился Корова. – Покажите этой пизде, на каком она месте.

И на меня тут же обрушился град пинков, щипков и ударов.

– Не надо! – закричал я, закрывая голову руками. – Я все знаю, я – пизда, я ниже всех!

– Хватит, – сказал Корова.

– Не надо меня бить, – попросил я. – Я все, что хотите сделаю.

– Конечно, сделаешь, – подтвердил Корова, – куда ты, блядь, денешься. Для начала ты полижешь у меня.

– Слушаюсь, госпожа.

Мне пришлось сосать у Коровы, потом я сделал то же Рафа-элле, потом – Лодочке, потом – Кисуле, потом Рамке. Капелька с Граблей презрительно посмотрели на меня, но трогать не стали – уединились, насколько это было возможно, в дальнем углу и очень скоро оттуда стали доноситься вполне недвусмысленные охи и вздохи.

Наконец, меня оставили в покое. Я встал с колен, подгреб к стенке солому и прилег. Через некоторое время рядом со мной пристроился тот самый паренек из сада, с длинными рыжими во-лосами.

– Не бойся, – он погладил меня по руке, – они скоро перестанут тебя трогать. Так со всеми новенькими делают.

– Да, госпожа, – я вздохнул.

– Меня зовут Липа. Я всегда был самочкой. А Корова раньше была самцом.

– Так бывает? – спросил я.

– Бывает. Все бывает, что Хозяин скажет. Корова где-то провинился, Хозяин его самкой и назначил.

– А где ночуют самцы? – спросил я.

– В другом бараке.

Я уснул, прижавшись к Липе.

Утром нас разбудил пинками и бранью Шарик. Я поплелся следом за Рафаэллой и Лодочкой на кухню. Начался обычный день. Я ходил за водой и дровами, разжигал огонь, таскал котлы, мыл и чистил кастрюли и сковородки. Потом пришли Капелька с Граблей, отнесли завтрак Хозяину, потом я опять мыл и чистил, потом Монстр забрал к себе в каморку Лодочку. Тут пришел Шарик, мне сказали взять большую флягу и мы пошли кормить рабов. Я тащил флягу, а Шарик сопровождал меня, показывая дорогу.

Дворовые рабы – и самцы и самки обедали под навесом на заднем дворе. Впрочем, самочек там было всего двое – Липа и Рамка. А самцы были одеты только в набедренные повязки, как Шарик. Они, когда мы появились, сразу же встали в позу наслаждения, не передо мной, конечно, а перед Шариком. Самцы, а их было четверо, приветствовали нас шумными криками. Сперва Шарик приказал мне наложить кашу в миски самцам, потом разрешил положить и самочкам. Ложек, правда, не было ни у тех, ни у других.

– Шарик, дай пизду попробовать, – ухмыляясь на меня, сказал один из рабов и попробовал ущипнуть меня за зад. Я замер, боясь пошелохнуться и, опустив вниз глаза, видел, как топорщится его член под набедренной повязкой. Однако Шарик стукнул раба по руке и сказал:

– Ты, Свин, иди Корову еби, ее можно.

– Так Корова сегодня на поле, ее Козел сегодня ебет, – сказал Свин.

– Тогда ручками поработай, – сказал Шарик.

– Ладно-ладно, – Свин скорчил рожу, но отошел.

– Пошли, – сказал Шарик мне, и я поплелся за ним. Мы вышли за ворота мимо скучающего, жующего жвачку самца, одетого в штаны и вооруженного длинным кнутом.

– Кормежку на поле понес? – спросил охранник. – Эта пизда новенькая?

– Ну, – кивнул Шарик.

Мы вышли и пошли к полю.

– Господин, – сказал я, – можно Губке спросить?

– Ну, спрашивай, – лениво разрешил Шарик.

– А тех, кто в доме мы кормить не будем?

– Они остатками от обеда Хозяина кормятся, – пояснил Ша-рик.

Скоро мы пришли на большое поле, которое шестеро самцов и Корова ковыряли мотыгами.

– Эй, Козел! – крикнул Шарик. – Кормежку принесли.

Самцы шумно обрадовались и неторопливо подошли к нам, следом прибежал и Корова и опустился в позу наслаждения перед Шариком. Шарик сделал мне знак наложить самцам кашу, а сам подошел к Корове, приподнял повязку и поднес к губам Коровы вздыбленный член.

– Пососи-ка, пизда. Эй, Козел, присоединяйся, если хочешь.

Длинный, худой Козел дважды упрашивать себя не заставил, подошел к Корове сзади, задрал подол платья из мешковины и воткнул в Корову свой член. А губами Корова осторожно обхватил напряженную головку члена Шарика.

Получив у меня свою порцию каши, самцы расселись вокруг троицы и принялись обедать, изредка комментируя происходящее. Это большое, сильное тело выглядело совершенно покорным и подвластным двум самцам, один из которых трахал Корову в рот, другой – в зад. Я, на всякий случай, тоже встал в позу наслаждения, дожидаясь, пока Шарик закончит.

– Крепкий все-таки у Коровы зад, – сказал один самец.

– А сосать все равно не умеет. Кусается, – откликнулся другой.

– Ничё, еще в самках побудет, научится.

– Эй, Козел, ты осторожнее, до гландов достанешь!

– Как пожру, пожалуй, тоже отъебу.