Как она сделала меня рабом

Когда я на секунду оторвался, чтобы посмотреть на реакцию Сусанны, которая наблюдая за мной, приподнялась на локтях, то увидел в глазах её изумление вперемешку с наслаждением, она была приятно удивлена моему порыву, моим ласкам и всячески помогала мне, слегка двигая ногами, стопой, показывая, где мои ласки были бы ей особенно приятны, наводя на свои эрогенные зоны. Когда с колен я дополз до её ляжек, разогревая их своим ртом, она опустила на голову мою свою руку и начала ворошить волосы, полунежно – полугрубо, вплетаясь пальцами в самую их гущу, когда же я вновь атаковал её промежность, то она пошире разбросала ноги, дабы мне было удобно и с блаженством откинулась назад, чувствуя, как внутри неё, даря живительное тепло, скоро суетится маленький кусочек мяса, что работал ещё около получаса, онемев от усталости, просясь обратно в рот, на законный отдых, Сусанна видимо, поняла это, однако мою голову от своего причинного места не отпустила, заставив работать дальше, но и мне потребовалось ещё минут десять.

Когда же Сусанна даже не приблизилась к оргазму, потому она, видя, что я устал, просто спихнула меня вниз, и перевернув на спину, уселась мне на лицо, прижав мою голову к своей пизде. Так протрудившись ещё около пятнадцати минут, я получил сильный удар в зубы её тела, который повторился ещё два раза, так как руки её крепко держали меня, не давая отстраниться. После этого она грубо спихнула меня с кровати и я мешком рухнул на ковер, с которого я, обиженный перебрался в кресло.

Ещё полчаса Суссана просто лежала в кровати, потягивая винцо, что заботливо принесла Катя, сказав, что после благих трудов необходимо промочить горло, от которого мне стало действительно лучше. Когда вино кончилось, вновь опьяневшие, мы с трудом оделись и вернулись ко всей компании, что встретила нас бурными овациями, большая часть которых, всё же принадлежала мне, так как в глазах ребят, а было их побольше, чем девчонок, я выглядел не меньше, чем героем. Я смущённо улыбнулся и вновь напал на водочные изделия, стараясь не замечать тихих таинственных вопросов одноклассников о том, как это было...

Часть 4

С этого самого дня рождения и началась моя рабская жизнь, когда каждый день, а в нём каждый отрезок времени уже не принадлежал мне, так как в любой момент могла объявиться Катя или же Сусанна, чтобы отозвать меня и увести куда-нибудь в укромный уголок, где одежды покидали их тайные места, на ублажение которых были направлены следующие мои действия. Если в первый раз в глазах Сусанны светилась благодарность за то, что я подарил ей такого рода ласку, то в последующие разы от того самого чувства не осталось и следа, всё мои старания воспринимались, как должное, нередко даже следовала критика, требования делать то, что, допустим, сперва я делать не хотел.

Особенно здесь зверствовала Катя, что наслаждалась подобного рода экспериментами, словно, выдумывала их сама, разряжала на меня всю свою обширную фантазию, обнаглела до того, что нередко поднимала на меня руку, позволяла нехорошие шутки при моих друзьях, что хоть и были им более, чем не понятны, однако, нередко бросали меня в холодный липкий пот.

– Язычок не болит? – беспардонно интересовалась она, хитро улыбаясь, и тут же уводила мысль в сторону. – Говорить-то столько...

Сусанна была более корректна, хотя тоже вела себя более, чем эгоистично, не ориентируясь на мои планы, думая только своей жадной промежностью, которой вдруг, в любой момент могло захотеться ласки. Обычно ежедневно я принимал каждую из них, по крайней мере, по одному разу, при том хорошо было, если сперва мне попадалась Катя, что не требовала много времени, скоро кончая, когда же Сусанну удовлетворить было трудно, требовалась масса времени и усилий, длительного беспрерывного действия языком.

Лучше всего было, если сперва меня навещала Катя, труд над которой был своего рода разминкой перед мытарствами с Сусанной, однако же, если сперва меня уваживала армянка, то потом очень трудно было измочаленным языком совладать с жадной вагиной Катерины. Начиная новый день, я мог с уверенностью сказать, что уж точно, что сегодня произойдёт, так это то, что вначале я буду стоять на коленях перед одной, держа её руками за бёдра и промышляя в её паху, потом же, спустя может время, обязательно уткнусь в лобок другой, где для меня так же найдётся работа. Хуже всего было то, вскоре им обеим надоело получать удовольствие в таких закрытых, относительно безопасных местах, как пустующий класс, что обладал хорошим замком и непроглядным тюлем или же туалет, где шумела вода и скрипела щеколда, и каждая норовила опустить меня там, где вполне вероятно мог кто-нибудь появиться.

Не надо, – просил я, когда Сусанна начинала тянуть моё лицо вниз и куда надо прямо на лестничной площадке, или когда Кате требовала куннилинга прямо в душевой нашего бассейна, куда в любой момент мог кто-нибудь заглянуть. При том каждая имела свои особенности, к примеру, отличнице нравилось бурно писать мне в рот, после того, как я отмучил себя, армянка же, памятуя о дне рождения, где я обмыл её ноги в своём рту, любила усесться повыше, чтобы, стоя на коленях, я находился лицом на урове её стоп и начинала тиранить мои губы, насильно всовывая в меня свою немаленькую ступню 40 размера. Дабы скрестить вместе два своих предпочтения, а именно – экстремальные места и ласку ног, Сусанна обычно садилась на подоконник, скидывала с нежных, длинных стоп кроссовки, туфли ли, обнажив их аккуратные, упрятанные в прозрачную материю колготок, мне указывала пальцем на пол рядом с собой, и когда я занимал это положение, на коленях, возле её ног, начинала вводить мне в рот поочерёдно каждую свою ступню, иногда приказывая мне пройтись по отдельным элементам её ног, а именно коленям, икрам, которые были у неё очень мясистые.

Мне приходилось постоянно вскакивать, заслышав отдалённые шаги и делать вид, что мы просто беседуем. Более осторожная, Сусанна обычно выбирала самый нижний этаж, что располагался чуть ли не в подвале школы, точнее на уровне земли, народу там было не густо, а во время уроков и вовсе стояла тишина и благодать, которыми я пользовался, тщательно облизывая её мягкие пятки и держа во рту рядок сильных пальчиков. Катя была более жестокой и злой, ей нравилось утащить меня в раздевалку, где постоянно шныряли дежурные, на стоявшую за вешалками скамеечку, где, сняв трусики и посадив меня рядом с собой, она любила откинуться на стену, слегка расставить ноги и держать мою голову у себя между ног, стоящего перед ней на коленях, задрав голову вверх, мелко и быстро раздражая её розовые половые губы.

При этом она отпускала мою голову, лишь тогда, когда кто-то продирался сквозь груды одежды в нашу сторону, и то, ей доставляло удовольствие держать меня до тех пор, пока пробирающийся к нам дежурный не шуршал в каком-нибудь метре от нас. Меня пугало это, обычно адреналин вытеснял мою кровь, а в висках бешено стучало, когда с улыбкой на губах объявлялся какой-нибудь дежурный, что, придуриваясь, инетересовался, что же это мы тут вдвоём, так далеко от всех делаем, при том Катя, что всего две секунды назад прикрыла свою манду тканью юбки, весело отвечала: "Целуемся!". Как ни странно, но вот эти рискованные удерживания Катей моего рта в непосредственной близости от её гениталий в тот момент, когда нас могли легко разоблачить и кто-то шёл между вешалками, отчаянно нравились ей, и я всегда с нетерпением ждал, когда давление её руки ослабнет.

Но Катя держала меня за волосы до последнего момента, страхуясь от бегства моих губ от её пизды, когда рядом слышались шаги, хотя всегда присутствовал страх, что может Катина дурость заставит передержать её ладонь больше, чем нужно, и удивлённому взгляду невинного школьника предстанет мальчишка, что старательно лижет пизду. Однако такого не происходило, и в самый последний момент мой затылок чувствовал свободу, что позволяло мне резко распрямиться, когда моя очередная хозяйка, в этот момент, дёргала задравшуюся юбку к своим коленям.

Около месяца происходило так, что Госпожи ни разу не пересеклись рядом со мной, с одинаковой мыслью в голове, похоже, Катя даже не знала, что Сусанна так же начала пользоваться моими услугами, хотя это продолжилось сразу после дня рождения, когда Сусанна, скучая на истории, случайно поймала мой взгляд на своих ступнях, что тогда были размещены в открытых обзору туфлях на высоком каблуке, после чего она широко улыбнулась и написала записку, где говорилось о том, что ей надо со мной поговорить, мы вместе ушли с последних уроков к ней домой, где около часа я старательно лизал её ноги и влагалище. Но однажды это произошло. Мы с Сусанной шли на тот самый первый этаж, прогуливая какой-то маловажный урок, когда на встречу нам попалась недовольная Катя, что, скоро перебирая длинными ногами выдающимися из-под школьной юбки, столкнулась с нами на лестничной площадке.

– А, вот ты где! – обрадовано произнесла она, увидев меня. – А я тебя ищу уже полчаса. Извини, Со, я украду у тебя его ненадолго, он мне нужен... – и она уверенно взяла меня за руку.

– Мне тоже, – отрезала Сусанна, крепко взяв меня за вторую руку.

Катя внимательно посмотрела на нас.

– А! – поняла она. – А я-то думала... – она было отпустила меня, как туже схватила вновь. – Тогда идём вместе...

– Как вместе? – опешила Сусанна.

– Как? – напугался я.

– Так, – ухмыльнулась отличница. – Как в кино... – они встретились взглядами и что-то только им понятное не нарушило тишины, однако, они поняли, что хотели сказать друг другу, ладони их сильно сжали мои вспотевшие пальцы и, и торопливо они поволокли меня вниз. Внизу произошел откровенный беспредел, видимо, вид друг друга возбудил девушек, а потому Сусанна скоро сбросила свои джинсы, спустив их до колен, куда секундой позже сдвинула и трусики, Катя же избавилась от трусиков вообще, сунув их в маленький рюкзак.

– На банкетку, – приказала Сусанна.

Я послушно улёгся, наблюдая, как армянка повернулась ко мне спиной, продемонстрировав крупную попу, что вела пухлые белые ляжки, которые заканчивались возле колен, после которых шли спущенные джинсы. Она задом засеменила ко мне, – джинсы мешали ей, – и сделала так, что её оттопыренный зад предстал прямо перед моими глазами, что до этого покорно глядели в потолок, при том она позволила полюбоваться им, затем уронила свои локти на подоконник, что размещался прямо за лавочкой и аккуратно, словно обращалась с хрусталём, уложила свои ягодицы на моё лицо, прикрыв глаза и дав прочувствовать тяжесть её подбородку, немного поёрзала, устраиваясь поудобнее и постаралась так, что вагина её точно поцеловала меня в губы и там и осталась, дав возможность языку взяться за дело.