Cвиданка

– Всё нормально, эти три дня можно, – и она, открыв дверь, выпорхнула в коридор. Последняя фраза мамы обещала, что три дня пройдут в такой неге, что я буду помнить их всю жизнь! Пронеслись минуты ожидания, скрипнула дверь, стукнула защёлка, и мама, рывком сбросив с себя халат, нырнула ко мне. Она обалденно пахла земляничным мылом и тут же начала влажным полотенцем вытирать моего бойца, который уже проснулся, потянулся во весь рост и стоял покачиваясь.

– Ах ты, миленький, – причитала мама, обтирая хуй, – потрудился и опять готов к работе, как оловянный солдатик! Бедненький, сейчас мама тебя успокоит.

Она поцеловала головку, но не взяла её в рот, а посмотрела на меня и быстро заговорила:

– Коли мы смогли перейти эту грань, о три дня мы не мама и сын, а любовники и будем делать всё, что хотим! Ты будешь воплощать свои фантазии, а я – свои, хотя самую главную я уже претворила в жизнь. Мне стыдно сказать, но когда я постоянно видела дома твоё накаченное тело, я представляла нас вместе, в одной кровати, как сейчас. Меня имел Паша, а я фантазировала, что это сын вколачивает свою дубинку, я даже подсматривала за тобой в душе, вот такая я развратная мать!

– А почему ни разу не намекнула, если хотела? – напрямую спросил я и потёрся о мамино бедро напряженной залупой.

– Ну, мечта это одно, а действительность с её правилами и порядками – другое. Это сейчас можно всё, потому что… Потому что! – закончила мама и поцеловала меня в грудь, живот, пупок, взяла член в руку, повела плотью по своим щекам, подбородку и, облизнув головку, начала медленно вводить её в тёплое нутро своего ротика. Я натянулся, как струна, в голове вновь зазвенело, и хуй непроизвольно двинулся вперёд, ощущая трепещущий язычок и внутреннюю мягкость щёк.

– Мамочка, я тоже хочу поцеловать тебя, пожалуйста!

Она, не выпуская любимую игрушку изо рта, уселась мне на живот, приподняла попу, и напротив моего рта расположились булочки и пирожок, разделенный надвое щёлкой, по которой я тут же провёл языком, вызвав у мамы лёгкую дрожь в животе. Я лизал и сосал мамину писю, засовывал язык в дырочку, как можно глубже, одновременно испытывая обалденные ощущения от маминых губок на своём члене, пока не понял: всё, кончаю! Одновременно с толчками моего хуя, мамина пизда взорвалась и оросила меня пряно пахнущей жидкостью, которая перепачкала мне всё лицо и попала в рот, заставив сглотнуть. Вкус не очень, но ничего, пойдёт! Мама стонала и тряслась, сидя на мне, а я тихонько рычал, в общем, вечер удался, хотя оба мы этого боялись! В полной отключке откинувшись на кровать, мы моментально уснули, голые, потные, плотно прижавшись друг к другу.

Утром я по привычке проснулся очень рано, часов в пять, чуть было не бросился одеваться и готовиться к утренней поверке, но вовремя опомнился и засеменил по коридору в туалет. Сделав все дела, вернулся в комнату, закрылся и в свете полной луны, залюбовался мамой. Она лежала на боку, еле прикрытая простынёй, грудь свесилась на бок, а лёгкая накидка задралась вверх, обнажив наполовину симпатичную попу, а у меня – утренний стояк! Кто служи в армии, знает, что такое просыпаться со стоячим другом, а у зэков это – втрое сильнее! Я осторожно опустился на кровать рядом с мамой и, чуть дыша, положил руку ей на грудь, помял её немного и начал спускаться по животику к сладкой пещерке, прошёлся по коротким, жёстким волосикам, чуть-чуть раздвинул ножки и, нащупав пальцем бугорок клитора, начал нежно теребить его, на что мама ответила глубоким вздохом, открыла глаза, затянутые сонной поволокой и прошептала:

– Что, уже утро?

Я нежно поцеловал её, чувствуя, как под ласками раздвигаются ноги, приглашая меня и моего друга в гости, аккуратно перевернулся на мягкое тело и почувствовал мамину руку, направляющую вздыбленный хуй в горячую, влажную глубину, вошёл, и начались утренние танцы, сопровождаемые мамиными стонами, поцелуями и шёпотом:

– Родной мой, как я тебя люблю, мне стыдно, но мне сладко, я каждую минуту хочу тебя!

Тела двигались навстречу друг другу, убыстряя темп, истекали потом и похотливыми запахами, метались по кровати, принимая самые фантастические позы. Мама начала дрожать, как от холода, вцепилась зубами в подушку, чтобы заглушить крик, даже какое-то рычание, и забилась подо мной, обильно кончая. Я, как можно глубже засунул хуй в огнедышащее влагалище и начал наполнять его скопившейся за год, ещё до конца не израсходованной спермой, а было её так много, что простынь под нами вспотела сексуальными выделениями двух тел. Мама отходила от оргазма минут пять, а когда успокоилась, обняла меня и моментально уснула. А потом были три дня и три ночи, наполненные любовью сына к матери, матери к сыну. Ну и пусть, что любовь эта была греховной по меркам ханжей, мы не жалели и не жалеем об этом! А через два месяца мне пришло письмо с воли, от мамы: «Серёжа, сынок, здравствуй! Как ты там, как здоровье? Дома всё хорошо, а из новостей главная – у тебя скоро будет брат или сестрёнка! Павел рад ужасно, на руках меня носит, а я боюсь, как рожать буду в мои-то годы? Ты рад?»

Да, я был очень рад, потому что знал, чей это ребёнок, которого сейчас бережно вынашивает мама.